Она распахнула дверцу, и ее стошнило.

Берт сидел прямо, продолжая сжимать руль. Он не чувствовалничего, кроме тяжелого дурманящего запаха навоза. Он не сразу заметил, что Викиисчезла. В зеркальце заднего обзора он увидел ее склонившейся в неловкой позенад тем, что из машины казалось кучей тряпья.

Я убил человека. Так это квалифицируется. Оторвал взгляд отдороги, и вот результат.

Он выключил зажигание и вылез из машины. По высокой, вчеловеческий рост кукурузе пробегал ветер — точно чьи-то огромные легкиевыдыхали воздух. Вики плакала, склонившись над телом.

Он успел пройти несколько метров, когда слева, среди зеленоймассы кукурузных стеблей и листьев, мелькнул ярко-алый мазок, как будто изведра выплеснулась краска.

Он остановился и стал вглядываться. Вглядываться ирассуждать (сейчас все средства были хороши, только бы отвлечься от грудытряпья, которая при ближайшем рассмотрении окажется кое-чем пострашнее), чтосезон для кукурузы выдался на редкость удачным. Стебли росли один к одному,початки уже наливались спелостью. Человек, нырнувший в полумрак зарослей, могпроплутать по этим однообразно-правильным, уходящим в никуда рядам целый божийдень, прежде чем выбраться наружу. В одном месте идеальный порядок был нарушен:несколько сломанных стеблей упало, а за ними... что там чернеет, хотел бы онзнать?

— Берт! — срывающимся голосом закричала Вики. — Может тывсе-таки подойдешь, посмотришь? Чтобы потом за покером рассказывать своимдрузьям, кого ты так ловко сшиб в Небраске?! Может, ты... — остальное утонуло впотоке рыданий. Викина четкая тень казалась лужицей, в которой она стояла. Вылполдень.

Он нырнул в заросли. То, что он принял издали за краску,оказалось кровью. С сонным низким гудением садились на растения мухи, снимаяпробу, и улетали — оповестить других, не иначе. Обнаружилась свежая кровь и накукурузных листьях. Не могли же брызги, в самом деле, отлететь так далеко? Оннагнулся и поднял с земли предмет, еще с дороги обративший на себя еговнимание. Кто-то недавно здесь продирался: земля примята, стебли сломаны. Ивсюду кровь. Он зябко повел плечами и выбрался на дорогу.

У Вики началась истерика — с рыданиями, смехом,нечленораздельными выкриками в его адрес. Кто бы мог подумать, что все кончитсятак мелодраматично? Он уже давно привык к мысли, что его жена — не та, за когоон ее принимал. Он ее ненавидел. Он подошел и ударил ее по лицу наотмашь. Онасразу смолкла и закрыла рукой красный оттиск его ладони.

— Сидеть тебе, Берт, за решеткой, — сказала она с пафосом.

— Не думаю, — с этими словами он поставил к ее ногамчемоданчик, который нашел в зарослях.

— Чей?..

— Не знаю. Его, наверное, — он показал на тело, лежавшее впыли ничком. Парень лет семнадцати.

Чемоданчик старого образца, кожаный, сильно потертый,обмотан бельевой веревкой, концы завязаны морским узлом. Вики хотела былоразвязать его, но при виде крови отшатнулась. Берт нагнулся и бережноперевернул тело.

— Не хочу этого видеть, — пробормотала Вики и тут жевстретилась взглядом с незрячими глазами убитого. Но не глаза заставили еевскрикнуть, и даже не лицо, выпачканное в грязи и искаженное гримасой ужаса: упарня было перерезано горло. Берт вовремя успел подхватить ее.

— Только без обмороков, сказал он успокаивающим тоном. — Тыменя слышишь, Вики? Пожалуйста, без обмороков.

Он повторил это несколько раз. Е конце концов она овладеласобой и прижалась к нему всем телом. Со стороны могло показаться, что двоетанцуют на залитой солнцем дороге, а под ногами у них валяется убитый.

— Вики?

— Да? — отозвалась она, уткнувшись ему в рубашку.

— Сходи в машину за ключами. Захвати с заднего сиденьяодеяло и ружье.

— Ружье? Зачем?

— Мальчику перерезали горло. Тот, кто это сделал, можетсейчас наблюдать за нами.

Она рывком подняла голову и расширенными от испуга глазамиобвела ряды кукурузы, уходившие волнами до самого горизонта.

— Скорее всего человек этот уже скрылся, но береженого Богбережет. Иди же.

Она направилась, пошатываясь, к машине — и тень за ней, какталисман. Когда голова ее исчезла в салоне «Т-берда», он присел на корточки возлетрупа. Никаких особых примет. Жертва дорожной катастрофы, да, но не «Т-берд»перерезала ему горло. Сделано грубо, неумело убийца явно не советовался ссержантом-фронтовиком о более «культурных» способах расправы со своей жертвой,но исход тем не менее оказался летальным. Последние тридцать футов парень либопрошел сам, либо его, смертельно раненного или уже мертвого, протащили волоком.Чтобы напоследок по нему проехался он, Берт Робсон. Если в момент наездамальчишка еще дышал, жить ему в любом случае оставалось считанные секунды.

Он почувствовал чью-то руку на плече и вскочил как от ударатоком.

Это была Вики — в левой руке армейское суконное одеяло, вправой зачехленный дробовик. Она старательно отводила взгляд. Он расстелилодеяло прямо на дороге и перенес на него труп. У Вики вырвался тихий стон.

— Вики? — он встревоженно поднял голову. — Ты как, в норме?

— В норме, — с трудом выдавила она из себя.

Завернув тело в одеяло, он кое-как поднял его за края,втайне проклиная эту тяжелую страшную ношу. Тело попыталось выскользнуть сбоку,пришлось усилить хватку. Следом за Вики он медленно направился к машине.

— Открой багажник, сказал он задыхаясь.

Багажник был забит чемоданами, подарками и еще всякойвсячиной, необходимой в дороге. Вики перенесла что можно на заднее сиденье, иБерт, опустив тело, захлопнул крышку. Только теперь он вздохнул с облегчением.

Вики стояла возле дверцы со стороны водителя, не зная, чтоделать с дробовиком.

— Положи его обратно и садись.

Он глянул на часы — прошло всего пятнадцать минут, аказалось — вечность.

— А чемодан? — спросила она.

Он подбежал трусцой к месту, где старенький чемоданчик стоялна разделительной полосе — как нарисованный. Он взялся за обтрепанную ручку ина миг застыл, кожей почувствовал на себе чей-то взгляд. Ему приходилось читатьо чем-то таком в развлекательных романах, и всегда он скептически относился кподобного рода описаниям. Может, напрасно? Ему вдруг показалось, что в заросляхпрячутся люди, много людей, и они сейчас прикидывают, успеет ли эта женщинарасчехлить ружье и открыть огонь раньше, чем они схватят его, Берта, — схватят,утащат в темные заросли, перережут горло...