И с интересом наблюдала за ним. Однако Сварог уже понял, чтолучший способ сохранить лицо при общении с напарницей – это выглядетьсовершенно бесстрастным.

– А тебе не приходило в голову, что Гаудин использовалудобный случай, чтобы от тебя отделаться?

– Гаудин – сплошная меланхолическая загадка, – сказалаМара. – Меланхоличность касается облика, а загадочность – ума и характера.Какие ходы он просчитывает наперед и сколько их, угадать невозможно. Сейчас мывыполняем задание. Я не сомневаюсь, что игра затеяна всерьез и ставки высоки –но одновременно наше задание хитрыми ходами, непонятными и неизвестными нам стобой, связано с достижением и других целей. Нет, я не утверждаю, будто так иесть. Но допустить стоит… Большинство его поручений – с двойным и тройным дном.

– Должность у человека такая… – сказал Сварог задумчиво. Инаправился на террасу – подышать прохладным ночным воздухом на сон грядущий.Окрест стояла тишина, только через два дома отсюда на гребне крыши раздавалосьзвяканье виолона и явственно долетало меланхолическое пение:

Этот витязь бедный

никого не спас,

а ведь жил он в первый

и последний раз.

Был отцом и мужем

и – судьбой гоним –

больше всех был нужен

лишь своим родным…

У трубы виднелась темная фигура, сидевшая верхом на коньке,как на лошади.

– Твой-то опять надрывается, – лениво сказал Сварогбесшумно появившейся рядом Маре.

– Я вот в него сейчас чем-нибудь попаду… – безжалостнозаявила сподвижница.

Сварог фыркнул. Обитавший неподалеку юный уличный певец,сосед лишенного наследства восемнадцатого герцога Немера, положил глаз на Мару(отчего-то очаровавшую его даже в своем новом облике, не столь уж и прекрасном)и регулярно угощал серенадами.

– Сейчас я его…

– Отставить, – сказал Сварог. – Традиция такая,терпеть нужно…

От него осталась

жажда быть собой,

медленная старость,

замкнутая боль.

Неживая сила,

блики на воде.

А еще – могила.

Он не знает, где…

– И так тошно, а тут еще тоску наводит…

– Помолчи-ка, – сказал Сварог, насторожившись. –Видишь?

– Что?

– Вон, левее, прямо над мостом…

– Ничего там нет, – уверенно сказала Мара. Сварогпротер глаза, поморщился:

– Ну как же нет? Что-то вроде орла.

– Ничего я там не вижу.

Сварог не настаивал. Однако был уверен, что ему нисколечконе почудилось: над городом, очень низко, кружили уже три огромных черных птицы,почти не шевеливших крыльями, подобно парящим орлам, временами заслонялидалекие огни домов, уличные фонари. И летали они, не выбираясь за пределыоцепленной зоны…

– Нет там ничего, – пожала плечами Мара. – Пошлиспать, а?

– Пошли, – сказал он решительно. И подумал: нет, пораотсюда убираться, такие собаки и такие птицы ничего хорошего не сулят…

Харчевня именовалась без особых претензий – «Кошка икастрюля». Кошек, помимо той, что на вывеске, обнаружилось целых три –зажравшихся до того, что они дремали под столами, брезгливо игнорируя брошенныеим в приступе пьяной любви к животным мясные огрызки.

Мара легонько придавила одной хвост носком башмака, но таоткрыла один глаз, лениво вытянула хвост из-под подошвы и вновь задремала.

– Не мучай животное, – мельком заметил Сварог безособой укоризны.

– Настоящая кошка должна быть зверем, – Мара нацелиласьна кошачий хвост уже каблуком. – А эта…

– Если она заорет, привлечешь к нам внимание.

Вот это моментально подействовало, и Мара унялась. Сварогглянул на распахнутую дверь – отец Калеб все не появлялся, а пора бы… Ввалиласькомпания, еще с порога заоравшая, что вина им нужно много, а вот закуска вовсеи не обязательна. Судя по гильдейским бляхам, явились речники топить в чаркегоре – «Кошка и кастрюля» располагалась неподалеку от одного из портов, ипопавшие в кольцо блокады речные суда обязаны были встать на мертвый якорь, апаромы – прервать сообщение меж берегами. По этой причине речной народ пил сутра до вечера, но в обличении властей не поднимался выше Речного департамента,августейшую особу не затрагивая, – в любом порту хватало шпиков.

Сварог думал о своем – пытался понять, почему их с Маройбросили. Какие бы там сложные интриги ни плелись среди правящей верхушки, онине объясняли бездействия и деликатности Гаудина, столь несвойственныхначальнику тайной полиции, особенно в столь серьезном деле. Гаудин уже долженбыл знать о призраке, подменившем принцессу. Мог бы и направить связного, могбы помочь. Противники Гаудина были владетельными особами, но их люди оставалисьшпионами-любителями, а у Гаудина имелась в руках Контора. Как показываетисторический опыт, Контора побивает в три хода дилетантов любого ранга…

Поневоле подворачивалась невеселая, но веская гипотеза –Гаудину сейчас не до земной тверди, что бы эпохальное там ни происходило. Натверди небесной случилось нечто столь серьезное и важное, что лихая компанияСварога обречена на автономное плаванье. Вульгарно говоря, наверху шерсть летитклочьями. Так частенько случается, стоит юной императрице надолго увлечьсясильванскими охотами – впрочем, придворные баталии с тем же успехомразыгрываются и в отсутствие старого и сурового, собаку съевшего на кознях иинтригах монарха…

Что, если точнехонько так все и обстоит? При этой мыслистало невероятно неуютно. Но он браво плюнул под стол – благо нравы грязнойхарчевни дозволяли – и подумал, что уж если его за тридцать с лишним лет несмогли угробить в обители развитого социализма, здесь и подавно не слопают,подавятся…

– Ты что это под стол плюешь, барон? – спросила Мара.

– Придумал, как организовать ситуацию, когда всем станет не дооблавы и не до нас.

– Как?

– Поджигаем королевский дворец. Со всех восьми концов.

– Лихо, – Мара посмотрела на него с уважением. –Только мне придется изрядно повозиться, чтобы состряпать «слезы дракона». Естьтакой горючий состав. Даже на воде полыхает так, что любо-дорого. Значит… Смолынемеряно здесь же, в порту, пробежаться по аптекам пошлем Паколета, нашатыря наБараглае полно у любого алхимика…

– Да погоди ты, – сказал Сварог. – Я же шутил.

– Да? А план не столь уж наивен. Послушай, если и в самом деле…

Сварога спасло появление отца Калеба, одетого арматоромсредней руки. Харчевня, хоть и захудалая, делилась на две половины: «пьяную» и«деловую». В первой вино трескали ради самого процесса, а во второй –потягивали, обсуждая дела. Сварог обосновался в «деловой», где разговорышепотом были в порядке вещей, и те, кто беседовал, сдвинув над столом головы,выглядели не заговорщиками, а совершенно приличными людьми – например,контрабандистами, а то и «ночными рыбаками»[26].