– Ой, у меня же нет достойного наряда! Я еще не готова к этому морально, – вздохнула я.

– Я же сказал, не беспокойся. Швеи сняли мерки с твоей одежды. Первые два платья будут готовы к закату, так что на встрече с моими родными ты будешь краше всех, – тон Эрна был таким ровно-занудно-успокаивающим, что невольно снизил градус моего беспокойства.

Вот умеет муж использовать модуляции голоса: собеседники либо вот-вот хлопнутся от страха в обморок, либо заснут под монотонный тембр «автоответчика». А судя по внимательному взгляду Эрна, он осознает, какое влияние оказывает, и использует свое умение целенаправленно. Коварный!

– Значит, это твоя спальня? – неожиданно сменив тему, я заставила его тоже напрячься.

– Нет! – категорично заявил Эрн.

Я почему-то расстроилась, а он, похоже, снова ощутив мои эмоции, расслабленно улыбнулся:

– Наша!

– То есть мне не положена собственная спальня? – меня начало раздражать то, что не получается прятать мысли и чувства, а Эрн использует это в личных целях.

– Истаи всегда разделяют постель, досуг и судьбу своих связанных. Это даже не традиции, а закон, – «приговорил» мой горгул.

– Сразу со всеми, – иронично прокомментировала я. И тут меня осенило, дошло-таки: – Поэтому кровать такая огромная? Это у вас нормальный размерчик, семейный?

– Сразу со всеми, – усмехнулся Эрн, снисходительно качнув головой. – Елка ты моя, зеленая еще.

– Мудрый дуб нашелся, – фыркнула я, пряча смущение.

В который раз за утро между нами повисло молчание, но не тягостное, а с нотками предвкушения и чего-то острочувственного. Мы знакомились друг с другом все ближе. Не знаю, о чем думал или что испытывал непроницаемый Эрн, глядя на меня. Но ощущая его руку на шее, его обнаженное бедро сквозь тонкую ткань рубашки и чувствуя своим коленом его кожу, я осознавала, что он полностью обнажен, а на мне – почти ничего не скрывающая ночнушка. Все это было чересчур интимно, слишком близко, горячо и почему-то неловко.

Но откуда эта неловкость? Ведь я в кровати с мужем. Разумом и даже душой согласилась с его наличием в своей жизни. Мне уже двадцать три – взрослая и самостоятельная женщина. Так почему же чувствую себя подростком, которого взрослые застукали за просмотром порнухи? Тут я удрученно поняла, что даже девственницей осталась не из-за сверхопеки моралистки-бабушки, а из-за собственной вечной нерешительности, сомнений и страха перед неизвестностью.

Два взгляда: мой, наверняка испуганный и неуверенный, и его, темнеющий напряжением, серый, сверлили друг друга, будто мы пытались прочесть мысли. А резко изменившаяся ситуация подсказала, что Эрн оказался более умелым телепатом. Не предупреждая, теснее сжав пальцы на моей шее и подбородке, он накрыл мои губы поцелуем…

Я не впервые целовалась, но не была готова к тому, что мой первый поцелуй с мужем будет таким. Непредсказуемым, жадным – нет, голодным! – почти обжигающим губы, разум, нутро и чувства. Когда мужские губы и язык лишают воли, мыслей, не позволяют сопротивляться, требуют абсолютного подчинения, приказывают следовать за ними, полностью отдаться их власти.

Это было похоже на помешательство. Никогда и ни с кем я не испытывала ничего подобного, когда тело предает, разум в ауте, а реальностью управляют чувства. Даже не уловила, в какой момент наш поцелуй зашел настолько далеко, что я оказалась на коленях у Эрна, да еще в таком уязвимом положении: обнаженная, его ладонь по-прежнему удерживает мой подбородок, его губы ласкают мои, скользят по щеке, слегка задевая клыками чувствительную кожу шеи… плеча… Другой рукой он, кажется, заласкал меня везде: грудь, живот, развел пожар у меня между ног. И все это при дневном свете, без прикрас и покрова темноты, что только усилило ощущения…

От прострелившего позвоночник сладкого удовольствия я зажмурилась и всхлипнула:

– Ты же пообещал не давить на меня?..

– Хорошо, не буду… – хрипло согласился Эрн, убирая руку с моей шеи и лица, но окутывая меня собой и укладывая набок, спиной к себе.

Кажется, его руки успевали ласкать меня везде и сразу. Грудь… внутри…

Боль была резкая, но короткая. Эрн немного подождал, пока я справлялась с неприятными последствиями, а дальше окончательно сорвался, оставляя мне только рваное дыхание, накрывающее с головой удовольствие и чувство переполненности его естеством. Почти животное единение, где не думаешь, а ощущаешь и жаждешь добраться до той вершины, о которой столько слышала.

Его руки вокруг меня, его влажная от пота грудь, к которой он прижимает меня, словно боясь выпустить, потерять, и старый как мир танец страсти. К первой в своей жизни кульминации я тоже оказалась неготовой, как и к первому поцелую с мужем, – меня унесло волной накрывшего экстаза.

Я приходила в себя в том же крепком плену мужских рук, каждой частичкой своего тела ощущая его вокруг и внутри, крепкого, горячего, будто заклеймившего меня собой, подарившего запредельное наслаждение. Сфокусировала взгляд на наших сплетенных руках: на запястьях – широком и смуглом его и узком белом моем – пульсируют, будто в такт биению сердец, насыщенно-черные тату-браслеты.

Я зачарованно коснулась браслетов, провела пальцем по-своему, затем по Эрнову, они откликнулись теплом и будоражащим возбуждением. Следом муж напрягся и притиснул меня к себе еще крепче. Чтобы не сбежала? Почему тату вдруг ожила, почернела и будто бьется в едином сердечном ритме?

– Сейчас мы окончательно закрепили нашу брачную связь! – бухнул у меня над ухом хриплый, довольный бас мужа.

– Сейчас? – Мое тело еще сотрясалось мелкой дрожью удовольствия. Более того, мы по-прежнему были едины как инь и янь, или как ложка в ложке. Мой голос тоже охрип, но опять взыграло любопытство: – А до этого наш брак не считался законным? Можно было развестись? Точнее… разойтись… разлететься…

Ну, это я какую-то ерунду несла в эйфории, но захват усилился, из обожающего стал откровенно удерживающим, будто я вот прямо сию минуту в бега ударюсь.

– Еля, ты ведьма. Несмотря на то, что я успел немного узнать твой характер благодаря рассказу Акайо и дням, проведённым вместе, с вашей сестрой ни в чем нельзя быть полностью уверенными.

– Да, Лайро говорил, что ведьм лучше сразу сажать на поводок… – печально вспомнила я. После недавнего пожара страсти стало горько и зябко, даже мурашки побежали.

Эрн положил меня на спину, склонился надо мной и снова захватил в плен мой подбородок, чтобы не отворачивалась, не отводила взгляд, не закрывала глаза.

И глухо, виновато попросил:

– Не надо, не думай обо мне хуже, чем и так считаешь. Мне сто лет, многие веками ждут свою истаю, некоторые даже решаются отречься от встречи собственной. Если лучший друг встретил свою истаю, они проходят обряд побратимства и объединяются в семью. Так проще защитить свою женщину от других претендентов, заботиться о ее нуждах. Принять других мужчин в свою семью, рядом со своей женой, если вы уже ближе братьев.