– дело неудачников. Все мы не без греха, не идеален никто. Но сейчас нам нужно думать, как жить в новой реальности. Так что прекращай уже скорбеть о прошлом и начинай смотреть в будущее. Что случилось, то случилось. Мы не в силах этого изменить. Я понимаю, что это тяжело. Но оставь прошлое, переверни страницу и иди вперед.

– Василич, ты сейчас говоришь какими-то лозунгами: «перевернуть страницу», «начать с чистого листа», «идти вперед». Не бывает так. У меня жена погибла ни за что! Сын трехлетний! Мой сын, понимаешь? Он засыпать без меня не хотел, когда я дома был, а не где-то в командировке. Иные мальчики к маме льнут, а он с младенчества ко мне тянулся! – Руслан сморгнул слезы и неловко вытер щеки дрожащей рукой. – Не бывает так, Василич.

– У меня тоже была семья, – тихо сказал Смотров. У Руслана от неожиданности округлились глаза. – Да, – с грустью подтвердил полковник. – Жена и дочь. Погибли в автокатастрофе много лет назад. И я до сих пор не знаю, связано ли это с моей профессиональной деятельностью. Я тогда конфликтовал с одной серьезной организацией, но никаких доказательств, что это их рук дело, не нашлось. Может быть, это действительно была лишь трагическая случайность. А может быть и нет. Я тогда понял, что вариантов у меня немного: либо жить дальше и ставить себе новые цели, либо прощаться с этой жизнью. Промежуточных решений быть не могло. Я выбрал первый вариант и жил. Новой семьи я так и не завел.

– Мои соболезнования. Я и подумать не мог, что ты такое пережил, – Руслан был обескуражен.

– Я поэтому и отпустил тебя тогда, в нарушение всех инструкций и протоколов. Ты меня душил, – хмуро ухмыльнулся Смотров, – а я вспоминал. И думал, что на твоем месте действовал бы точно так же.

– Спасибо.

– Ладно, ты только не говори никому. Ни к чему людям об этом знать. Договорились?

– Договорились. Конечно! – Руслану вдруг захотелось пожать Смотрову руку, и он протянул ладонь.

Смотров улыбнулся и протянул свою в ответ.

– Тебе тоже нужно сделать выбор, – сказал он, крепко сжимая руку Руслана. – По сути, ты его уже сделал, но тебя держат сожаления о том, что ты имел, и кем ты был. Я не призываю тебя забыть об этом. Напротив, ты должен помнить. Но ты должен уйти от сожалений о том, чего уже не в силах изменить, иначе медленно сойдешь с ума.

– Я постараюсь, – Руслан говорил абсолютно искренне.

– Вот и отлично, – Смотров наконец отпустил его руку. – Жду у себя в кабинете сегодня в шестнадцать.

– Сергей Васильевич, у меня есть вопрос. Скорее даже просьба, – решился Руслан, когда Смотров уже выходил из переговорной. – Я бы дал Антонову шанс и завтра взял его с собой. – Видя, как меняется лицо Смотрова, Руслан стал спешно излагать аргументы: – Он стреляет очень хорошо. Готов поспорить, что лучше всех на нашем комплексе. Да он из пистолета белке в глаз попадет метров с десяти! – Смотров замер. Не убедил. – Я понимаю, что в рукопашной он не ахти. Но драться там не с кем. А его навыки в стрельбе могут очень даже пригодиться. – Смотров молчал. – Да, я помню, были некоторые нюансы, когда мы к его даче вылазку делали, но я уверен, что он сделал выводы. Тут важнее, что характер у него есть и, если запахнет жаренным, он не будет в страхе забиваться в кусты. И в конце концов, он тоже имеет право участвовать в спасении своей семьи. Иначе всю жизнь будет потом убиваться, что ничего для этого не сделал. Уж мы-то с вами знаем.

– В четыре у меня, – отрезал Смотров и шагнул за дверь. Его лицо осталось непроницаемым, но выражение глаз едва уловимо изменилось. Руслан надеялся, что ему удалось его зацепить.

Глава 22

Смотров ушел, а Руслан так и остался сидеть на месте.

«Вот тебе и принципы. Вот тебе и ценности, – думал он, разглядывая снимок зоны на мониторе. – Был ярым пацифистом, с пеной у рта осуждал войну. Стал солдатом».

Самое удивительное, что новая роль ему нравилась. «Неужели я – адреналиновый наркоман?» – он вспомнил свои ощущения во время вылазок – ни с чем не сравнимое чувство опасности, таинственности и одновременно драйва и тяги к исследованиям. Когда он впервые побывал на Агарте, то представлял себя умиротворенно читающим у фонтана на четвертом уровне. Сейчас ему такая жизнь показалась бы тюрьмой. Как сказал Смотров? Нужно ставить новые цели? Цель у него осталась неизменной – обеспечить своей семье – хоть от нее и сталась только Маша – достойный уровень жизни. Изменились лишь критерии оценки и средства ее достижения. Если раньше он для этого сутками работал за компьютером, штудируя кодексы и судебные решения, то сейчас ему нужно было брать в руки оружие и рисковать жизнью. И он готов это делать.

«Маша!» – захотелось забрать дочь из садика и провести с ней побольше времени. Он старался никогда не обделять ее вниманием, но перед вылазками желание видеть дочь обострялось. «Наверное, это мой способ борьбы со страхом. Моя мотивация», – думал он уже по пути к детскому саду.

Дети носились по игровой площадке врассыпную, спасаясь от воспитательницы, которая, надев на голову большую мягкую маску акулы с косыми выпученными глазами, ловила их намеренно медленно и неуклюже.

– Папа! – завизжала Маша, стоило Руслану переступить порог площадки. Малышка бросилась к нему со всех ног. Через пару секунд она врезалась в его ногу и прилипла к ней, обхватив руками.

– Привет, солнышко, – Руслан подхватил ее и поцеловал. Маша обняла его за шею и уткнулась в плечо. Он чуть не задохнулся от щемящей нежности.

– Добрый день, Руслан, – подошла воспитатель и сняла маску – милая Юнь. – Уже забираете Машу?

Руслан удивился и невольно обрадовался:

– Здравствуйте, Юнь. А вы теперь работаете в саду? Вы же в теплицах работали.

– Да, работала. Но, честно говоря, надоело в земле ковыряться. С детьми бывает сложно, но зато весело. Не соскучишься. Интереснее, чем с овощами, – она говорила с едва уловимым акцентом, иногда запинаясь на долю секунды или смещая ударения. От ее открытой улыбки ему стало немного не по себе.

– Заберу Машу на несколько часов, если вы не возражаете? – никто не мог запретить ему забрать своего ребенка, но Руслан все же спросил разрешения из вежливости.

– Конечно, – Юнь слегка склонила голову набок, снова улыбнулась и опустила глаза, накрыв их черными густыми ресницами.

– Ладно, – Руслан почувствовал, как