— Это мы, принцесса, — отозвался я.

— Как это мы? Что значит «мы»?! — не поняла та.

— Нас тут шестеро, а турнир выиграли мы со Стасом.

— Это неслыханно! — воскликнула принцесса.

— Леокадия, открой уже! — как-то по-семейному,негромко сказал Стас.

— Еще чего! И не подумаю.

— Ломаем?! — предложил я.

— Не смейте! — раздалось из-за двери.

— Принцесса, это всего лишь виртуальная реальность, этоигра, в которой нет четких правил, — сказал я, чувствуя, что яправ. — И мы устанавливаем свои. — А затем скомандовал: —Ломаем!

Два злува с разбегу ударили в дверь, и та хрустнула. Ковторому удару присоединились и мы со Стасом, а раненый злув остался в стороне.Дверь слетела с петель, и мы ввалились внутрь.

Спальня была уютной и не слишком роскошной, в белых исеребристых тонах. Принцесса стояла посередине комнаты в белом пеньюаре, кусаягубы и затравленно глядя на нас.

— Вами попраны все понятия о чести, — сказала оманаконец. — Остаться должен один!

— Отнюдь, принцесса, — отозвался я. — Никакимрегламентом нам не возбраняется договариваться о взаимопомощи. Но ты привыкла ктому, что претенденты ведут себя как убийцы-одиночки…

— Нет, почему же, порой существа одного вида действуюти сообща, но, победив остальных, они начинают сражаться друг с другом…

— Это ведь не закон, правда?! — воскликнуля. — Просто вы привыкли, что всем свойственно не доверять другим. И выделаете на это ставку. Но мы пошли цивилизованным путем…

— А всех тупых уродов мы прикончили, — заметилСтас.

— Я всегда чувствовала, что злувы — существадостойные, на которых можно положиться… — задумчиво сказала Леокадия.

«Муравьед» кашлянул, обиженный, что его не заметили. Стасревниво пробормотал:

— Да уж…

А злувы нервно захрюкали, переминаясь с ноги на ногу.

Она что, хочет перессорить нас прямо сейчас? Но онапродолжала в ином ключе:

— Но как?.. Неужели они попросили пощады? Тогда онибудут изгнаны с позором. Это — закон.

— Никто ничего не просил и никто не будетизгнан, — поспешно возразил Стас. — Они под нашей защитой, мыпообещали.

— Ах вот в чем дело! — поняла Леокадия. — Запомощь вы посулили им с три короба — и защиту, и, наверное, освобождениеот подобрения их народа?!

— И моего, — влез «муравьед».

— Да как вы посмели?! — топнула принцессаножкой. — Вы уже ведете себя как принцы! Но с чего вы взяли, что ядействительно выберу в мужья кого-то из вас?! Решили за меня?! Неслыханнаянаглость!

— Ну и пожалуйста, — сказал Стас обиженно, —ну и выбери не нас. И выйдешь через пять лет за какого-нибудь вонючегокрокодила! Ох и дура же ты!

— А ты… Ты… — сжала кулачки принцесса, не находяслов.

— Милые бранятся — только тешатся, — сехидной улыбочкой вздохнул «муравьед», а злувы захихикали.

— За тебя мы решить ничего не могли, принцесса, —сказал я как мог спокойнее, когда злувы примолкли. Тон разговора пора быломенять. — Мы пообещали, да. Но только если ты выберешь кого-то из нас. Если,принцесса, если. А мы в этом далеко не уверены.

— Я прошу дать мне время! — отозвалась она, и яувидел, что ее глаза полны слез. Бедная испорченная девчонка. — Мне надоподумать. Один день. Нет, два!

— Хоть три, — бросил Стас.

— И все-таки вы дали отвратительный пример всемпоследующим участникам турниров, — сказала Леокадия, успокаиваясь, ивытерла кончиками пальцев набежавшие слезы. — Теперь вместо честногопоединка они всегда будут искать способ договориться.

— Если ты думаешь, что договариваться проще, чемубивать, ты ошибаешься, — впервые нарушил молчание тот злув, который былранен, и красноречиво помахал ушами. Я посмотрел на него с благодарностью.

— Я подумаю и об этом, — холодно бросила емуЛеокадия и, вскинув руки, воскликнула, обращаясь в пространство: — Турнирокончен! Техники, выводите уцелевших в реал!

Выход из глубины был отвратителен. Все тело затекло, во ртупересохло до ощущения бумажного кляпа, но самое противное, что вся одежда нижепояса была насквозь мокрой. Такова была закулисная кухня главного шоу планеты.Но леокадийцы-то ее не видели, они наблюдали только подвиги. Хотя — «вынастоящие герои!» — первым мне сказал именно техник, отлеплявший от моейголовы датчики.

Оказалось, такого еще действительно не бывало. Участникитурниров никогда раньше не входили в коалиции и рубились друг с другом допоследнего. Народ Леокады ликовал: наша победа была необычной, красивой инеоспоримой. А вот поведение принцессы слегка разочаровало общественность. Помнению большинства простых леокадийцев, она должна была немедленно выбратького-то из нас.

Да и тайм-аут, взятый ею, был таким же нерегламентированнымисключением из неписаных правил, как наш договор со злувами и «муравьедом». Нодолго все это публика не обсуждала, быстро переключившись на очередной этап«главного шоу». По нескольким видеоканалам сейчас шли передачи из виртуальныхзагробных миров «убитых» на турнире участников. Им еще три дня предстоялопроторчать в своих «игровых комнатах» с присосками на головах.

Все это рассказал мне молодой техник, добавив:

— Это, кстати, самое прикольное, посмотритеобязательно.

Он помог мне добраться до двери маленькой душевой, а затемпривести себя в порядок и одеться. Убирая подмоченное кимоно, он заметил:

— Это еще ерунда. Я тут перед самым вашим выходомзаглядывал в соседние кабины, так две летучие обезьяны — с головы до пятседые сидят. Волосы белые дыбом торчат, только носы да крылья лиловымиостались. А им ведь еще три дня мучиться…

* * *

Весь первый день из двух, взятых принцессой на раздумье, мысо Стасом, восстанавливая силы, провалялись на кровати. Олдь Первый отпаивалнас какими-то настоями и бульонами, и мы то спали, то щелкали каналами визора,наблюдая «загробные» мытарства своих вчерашних соперников.

Зрелище было действительно прикольное, учитывая, что потрадиции в качестве загробных миров техники использовали книги той планеты,житель которой отправил данного бедолагу на виртуальный тот свет. Так какбольшинство отправили мы со Стасом, то и загробные миры были из земнойлитературы. Для зрителей «души» выглядели так, как и при жизни, а вот дляокружающих они были соответствующими персонажами. При этом они не знали, чтоэту роль играть им только три дня, и она казалась им вечной.

Тяжко пришлось, например, первой из приконченных мнойобезьянок. Ее адские муки протекали в образе дикаря Пятницы. Вся подлостьзаключалась в том, что бедняге постоянно, до колик в животе, хотелось сожратьРобинзона Крузо, а вместо этого приходилось прислуживать ему и изображатьдружескую привязанность… Иногда, забывшись, он замирал и так смотрел наангличанина, что тот, поймав его взгляд, вздрагивал. «Что с тобой,Пятница?» — спрашивал Робинзон. Тот, очнувшись, скалился в улыбке иговорил: «Вся хорошая, добрый господина, вся хорошая…»