ладони крест накрест по центру груди светлого и надавила. Потом ещё раз и ещё.

— Ну же, сердце, бейся! Пожалуйста...

Тёмных с детства учат привыкать к смерти. Дело она обычное и вовсе не страшное, рано или поздно её встретят все. Но никогда, почему-то никогда не упоминают, как тяжело терять любимого человека. Великий Император, я и подумать не могла, что Ингрэй мне настолько дорог!

Я не прекращала давить в попытках завести сердце, снова и снова, как вдруг светлый хрипнул и открыл глаза.

— Жив?

— Не уверен...

Чувства нахлынули все и сразу, захотелось одновременно и заплакать, и засмеяться. Он жив! Что ещё в этой жизни имеет значение?

Ингрэй с трудом приподнялся и сел, прислонившись спиной к каменной стене.

— Ты чего, Огонёк, плачешь?

— Ничего я не плачу, тебе кажется.

Испытывая неимоверную слабость, я устроилась рядом. Светлый тут же обнял меня и притянул к себе.

Одинокий фонарик мерцал, будто в припадке. Разорванные в клочья тела уже не тлели, но в воздухе все ещё ощутимо пахло палёными костями и погребальными бинтами. Отвратительный запах напоминал уроки некромантии в Школе Аларика. Чтобы избавиться от него, уткнулась носом в рубашку светлого. Поверить не могу, что едва не потеряла его.

— Спасибо, что не оставила меня, — спустя несколько минут произнёс Ингрэй хрипящим голосом. Его сердце выбивало неровный ритм, пытаясь прийти в норму. Вставать он не собирался, не мог чисто физически. Не каждый день умираешь, привычку взять неоткуда. Я не возражала, тоже порядком выбилась из сил.

— Не хотела, чтобы ты бы пропустил завтрашнюю игру, — в голову лезла сущая ерунда. — Лёва покажет высший класс, можешь не сомневаться.

— И в мыслях не было, — хохотнул он. — Извини за взрыв. Сочетание противоположной магии даёт непредсказуемый эффект.

— Не важно. Мы живы, призрак мёртв, совсем-совсем мёртв.

— Здорово он провёл тебя.

— Вот ведь гад.

— Тёмные коварны, сама знаешь. Как ты вообще могла ему поверить?

— Даже не спрашивай. Наверное, нахваталась дурного оптимизма у вас в Академии.

Ну дела. Первый успешно вызванный призрак мог стать для меня последним. Самонадеянность плохой советчик.

В объятиях Ингрэя было хорошо и спокойно. Весь ужас пережитого медленно, но неотвратимо отступал прочь, подгоняемый удивительными ощущениями глубоко внутри, согревающими каждую клеточку моего тела. Даже в таком неуютном месте я чувствовала себя лучше, чем где-либо раньше.

— А ведь я почти поверил, что вы с друзьями оказались в Академии только из-за любопытства, — задумчиво сказал Ингрэй. — Нас с самого детства учат не доверять тёмным, но пока не убедишься лично, как говорится... Что делает то зеркало, которое призрак искал для тебя? Выпускает псов Тьмы из преисподней?

Хорошо бы и вправду псы, жертв было бы меньше.

— Пожалуйста, не надо допросов.

— Лучше скажи сейчас, пока у меня хорошее настроение. Обещаю, я не буду на тебя злиться.

После всего случившегося в катакомбах, сочинять новую ложь я не хотела, да простят меня Майло с Лёвой.

— Зеркало — это путь тёмных выбраться из Резервации. Ты слышал легенду о двойном затмении?

В подробности не вдавалась, ограничилась главным: есть артефакт, способный лишить светлых Восточного континента их магии, и есть мы — я, Майло и Лёва, которые должны его уничтожить. Только так мы принесём победу всему нашему роду и уважение самим себе. О том, что произойдёт, если мы не справимся с заданием, тоже не умолчала. Не хотелось, чтобы Ингрэй считал меня законченной злодейкой.

— Значит, зеркала вы так и не нашли? — задумчиво уточнил Ингрэй.

Его реакции на исповедь я ждала с подсознательным вызовом и мрачной решимостью. Извиняться за свою сущность не стану и судить себя не позволю. Но светлый не убежал прочь в отвращении и даже не отстранился, хотя затея с артефактом ничуть не пришлась ему по вкусу.

— Ещё нет, — качнула головой.

— Разве только падение Королевства может освободить вас? Только война? Нет, Иви, путей много, но тёмные ничего не делают. Вашему Совету настолько нравится выставлять нас в неприглядной роли, что можно подумать, это мы злодеи, — невесело хмыкнул Ингрэй. — Резервация ещё очень мягкий ответ на ту бойню, что учинил император ваш Аларик Заклинатель. Но смотри — вас не уничтожили и не бросили в рабство, вам даже позволили сохранить самоуправление.

— Жалкая подачка, обглоданная кость, брошенная собаке под стол, — в моих словах прорезалась горечь. — Наверное, пожалели дров на очищающие костры.

— Проявили великодушие, — резко отозвался светлый и тут же поморщился от боли в груди. — Откуда ты вообще взяла чушь про костры? Из легенд о волшебнице Марлене, короле Арни и рыцарях Золотого Блюда? Так им тысяча лет, если не больше. — Он сделал паузу и добавил, умерив тон: — Теперь мы скидываем тёмных в большую яму и сверху засыпаем маленькими котятками. Через час пленники помирают от умиления, а те, кто не умер, переходят на сторону светлых.

— Серьёзно?

— Нет, конечно.

— Так и думала!

— Мы засыпаем щенков. Говорят, кошек к вам подпускать нельзя.

Я бы его чем-нибудь стукнула, чтобы не издевался, но так и быть — не сейчас. Он только что вернулся из мёртвых, а мне слишком хорошо, чтобы всё портить. Удивительно, как может совершенно незнакомый человек стать таким родным всего за несколько дней. Без магии здесь точно не обошлось. Той самой любви.

— Консул Арайского Королевства предоставил тёмным много возможностей для ассимиляции в приличном обществе, но ваш Совет отвергал их раз за разом. Взять, например, инициативу Марлены. Без одобрения властей свыше, она бы не бегала по Академии со своими листовками. Загвоздка лишь в том, что делает это она крайне бестолково.

— Я ничего об этом не знала. Нам не говорили.

— Зато теперь знаешь. И как, нравится?

— Мне нужно подумать... обо всём, — я тяжело вздохнула. В голове царил полный хаос. Все умные мысли разбежались, а оставшиеся крутились только вокруг Ингрэя.

— Подумай. Обязательно подумай.

Он осторожно поднялся на ноги и тут же щёлкнул пальцами, высекая искры — проверяет уровень магического резерва. Остаться без своей силы даже на время наш самый страшный кошмар. Чувствуешь себя беспомощным, как незрячий человек в незнакомой комнате. К моей маленькой зависти, силы у него ещё остались. Даже не удивительно, ведь его отец смог одолеть моего.

— Ладно, мы здесь порядочно загостились,