— De la pan de qui, monsieu? — раздался вопрос.

Джон назвал себя, но не смог перевести фразу «она меня незнает».

Через мгновение Маргарет подошла к телефону.

— Месье Шапот? — спросила она по-французски сзаметным американским акцентом, не скрывая удивления.

— Простите… — Джон улыбнулся. Ему понравился ееголос. — Меня зовут Джон Чепмен. Я из Нью-Йорка.

— Господи боже! Андре совершенно не воспринимаетамериканских фамилий. А я вас знаю?

Она говорила очень непосредственно, в ее голосе, казалось,звучал сдержанный смех.

— Нет, мадам. Я здесь по делу и хотел бы поговорить свами, как только вы сочтете это для себя возможным. Джон не хотел излагать сутьдела по телефону.

— Вообще-то… — Похоже, она была несколькорастеряна. — Все мои дела ведет нью-йоркская фирма. — Маргаретсказала ее название. — Кроме дел мужа, конечно. Речь идет окапиталовложениях?

— Нет…

Пугать ее Джону не хотелось, но что-то сказать былонеобходимо.

— Знаете ли, это вопрос более личного свойства. Онкасается расследования, которым я занимаюсь по просьбе компаньона вашегопокойного мужа.

— Пьера? Но у него не было никаких компаньонов.

— Извините. Я имел в виду мистера Горама.

— О, бедный Джордж… но это было так давно. Он умер впятьдесят восьмом, тридцать лет назад, мистер… э-э… Чепмен.

— Я понимаю, но меня интересует именно то далекоевремя.

— Вы обнаружили какие-то нарушения? Маргарет, видимо,была заинтригована и немного испугана.

— Нет-нет. Мы просто надеемся, что вы могли бы помочьнам найти одну особу. Но я предпочел бы не вдаваться в подробности по телефону.Если бы вы могли уделить мне несколько минут, я был бы вам крайне признателен…

— Ну хорошо… — сказала она нерешительно. Маргаретжалела, что не может посоветоваться с Пьером или еще с кем-нибудь, стоит ливстречаться с этим человеком. Что, если это шарлатан или преступник? Правда, поголосу этого сказать было нельзя.

— Может, завтра, мистер Чепмен? Кстати, как называетсяваша фирма?

Джон улыбнулся. Она была права, что решила проверить, кто онтакой.

— «Чепмен и К°», Нью-Йорк, Пятьдесят седьмая улица.Меня зовут Джон Чепмен. Во сколько вам удобно встретиться?

— Давайте в одиннадцать.

Ей хотелось поскорее отделаться от этой встречи. Чепменначинал ей действовать на нервы.

Но когда она навела справки у своих нью-йоркских адвокатов,оказалось, что им известна названная фирма и даже лично знаком Джон Чепмен. Заего честность они поручились, однако не имели понятия, зачем он прибыл в Парижи о чем намерен беседовать с ней.

На следующее утро Джон пришел точно в назначенное время.Пожилой дворецкий с поклоном впустил его и проводил в кабинет графини,обставленный изящной мебелью в стиле Людовика XV. С потолка кабинета свисаланебольшая люстра, она, казалось, состояла из миллиона хрустальных подвесок,которые ловили проникавшие в окно солнечные лучи и отбрасывали их на стенымириадами радужных бликов. Джон залюбовался этим зрелищем и видом на прелестныйсад и не услышал, как вошла хозяйка.

— Мистер Чепмен?

Она была высокой и элегантной, обладала крепким рукопожатиеми сильным голосом, смотрела приветливо и с теплотой. Желтый костюм от Шанельподчеркивал стройность ее фигуры, в ушах поблескивали бриллиантовые серьги —подарок покойного мужа. Любезным жестом она предложила Джону стул — несколькобольший, чем остальные, крайне миниатюрные, сама тоже села и улыбнулась:

— Боюсь, эта мебель не была рассчитана на людей нашихпропорций. Я редко пользуюсь этой комнатой. Ее проектировали как «дамскийкабинет», но мне все равно никогда не было понятно ее предназначение. Моя шестилетняявнучка — это единственный человек из тех, кого я знаю, кто чувствует себя здесьудобно. Вы уж простите.

— Ну что вы, графиня. Здесь очень мило. Страннымказалось так обращаться к ней, такой улыбчивой и непосредственной, но Джонподумал, что официальное обращение может ей прийтись по душе, а ему Маргаретнужна была в качестве союзника.

— Знаете, я прибыл сюда по довольно деликатному делу,которым занимаюсь по поручению Артура Паттерсона.

Он ожидал, что эта фамилия произведет на нее впечатление, ноМаргарет, похоже, она ни о чем не говорила.

— Он был компаньоном мистера Горама много лет томуназад и помог вам удочерить Александру Уокер.

Джон следил за ее глазами. Маргарет вдруг изменилась в лице.Она, побледнев, молча ждала, что гость скажет дальше. Теперь было ясно, что онавспомнила Артура.

— Он теперь тяжело болен и по каким-то соображениям, ядумаю, личного плана, горячо желает разыскать сестер Уокер. Их родители былиего близкими друзьями, и он хочет убедиться, что у сестер все обстоит благополучно,прежде чем…

Пока Джон подбирал подходящее слово, Маргарет перебила его:

— А не поздновато ли, мистер Чепмен? Они ведь уже недети.

— Согласен. Он, похоже, это долго откладывал, а теперьхочет получить подтверждение их благополучия.

— За чей счет?

— Простите, не понял.

Маргарет была разгневана. Она встала и принялась расхаживатьпо кабинету, то и дело попадая в потоки радужного света.

— За чей счет он хочет получить это подтверждение? Этиммолодым женщинам дела нет до Артура Паттерсона. Даже если они его прежде знали,то сейчас наверняка не помнят. Они тогда были совсем маленькие.

По выражению ее глаз Джону было ясно, что она готова сделатьвсе, чтобы не допустить его контакта с дочерью.

— Что это вообще такое?! Они все взрослые. Не знаютсто. Да и друг друга не знают.

Джон вздохнул. Ей нельзя было отказать в правоте. Но онработал на Артура, — Отчасти поэтому я их и разыскиваю… — сказал он мягко,стремясь успокоить Маргарет и снискать ее доверие. — Мистер Паттерсонхочет организовать встречу сестер.

— О господи!

Маргарет снова тяжело опустилась на один из маленькихстульев в стиле Людовика XV и категорично произнесла:

— Я не позволю. Зачем подвергать их такой пытке?

Моей дочери тридцать пять лет, сколько двум другим — незнаю. Но почему они должны вдруг открывать для себя существование сестер? Высчитаете, что это правильно? Я уже не говорю о болезненности такого открытия.Вам, мистер Чепмен, известны обстоятельства смерти их родителей?

Джон кивнул. Она продолжала:

— Мне тоже. Но моей дочери — нет. И знать ей этого ненужно. Мы с Джорджем ее очень сильно любили, как родную, и граф тоже принял еекак собственную дочь. Она выросла как наш собственный ребенок, со всемивытекающими из этого преимуществами. Сейчас у нее своя счастливая жизнь: семья,муж, дети. Ей не нужна эта сердечная боль.