В аэропорту Джон вернул взятую напрокат машину и купил билетна челночный рейс. Самолет был переполнен пассажирами, возвращавшимися суик-энда.

В восемь Джон был уже у себя в квартире, он сделал на ужинсандвич и еще раз просмотрел папку Артура Паттерсона. К имеющимся документамприбавилась лишь информация с характеристикой места, в котором была оставленаХилари. Теперь ему было ясно, что следует делать утром.

Саша, когда заехала к нему из театра, не пришла в восторг,от его планов:

— Как? Ты опять улетаешь?.. — Она была вярости. — Что на этот раз?

Джон пытался как только мог успокоить ее, но понял, чтосовершил ошибку, рассказывая о своих планах по пути в спальню. Все же он нетерял надежды в эту ночь позаниматься с ней любовью. Они не делали этого напротяжении нескольких дней. Сашу вообще было сложно заманить в постель,приходилось ловить момент, когда она не утомлена, не должна танцевать наследующий день в ответственном спектакле и так далее.

— Я говорил тебе, малышка, что у меня трудное дело,которое я веду сам.

— А я думала, что ты начальник. Что-то вроде хореографа.Джон улыбнулся сравнению и кивнул.

— Да, но это дело — исключение. Я согласился провестирозыск сам. Таково было пожелание клиента.

— И в чем там суть?

Саша недоверчиво посмотрела на Джона и, одетая, улеглась накровать.

— Я ищу трех девочек… Вернее, трех женщин. Клиентпотерял их след тридцать лет назад, а теперь хочет как можно скорее найти. Онумирает.

Больше Джон ничего не мог ей сказать, он и так нарушилобещание, данное Артуру, но сделал это для того, чтобы пробудить в Саше интереск своей работе и развеять ее сомнения.

— Они что, его дочери?

Джон покачал головой, одновременно расстегивая рубашку.

— Бывшие жены?

Он снова покачал головой.

— Подружки?

Джон улыбнулся и опять замотал головой.

— Тогда кто они?

— Сестры. Дочери его лучшего друга.

— И они живут во Флориде?

Саше все это казалось ужасно скучным.

— Одна из них там жила когда-то. Мне приходитсявосстанавливать картину с самого начала.

— И сколько тебя не будет?

— Несколько дней. Я должен вернуться к пятнице. И мыотлично проведем уик-энд.

— Нет, я не могу. У меня репетиции.

Без сомнения, у нее был очень напряженный график.

— Ладно, учтем это.

Джон был привычен к таким заявлениям.

— А ты не отправляешься во Флориду, просто чтобыотдохнуть?

— Ну что ты! Я знаю много мест, куда поехал бы гораздоохотнее, причем с тобой, моя сладкая.

Он внезапно скользнул на кровать и поцеловал Сашу. На этотраз она рассмеялась, позволила Джону раздеть себя и оплела его своимимускулистыми ногами так, как он больше всего любил…

Вдруг она отстранилась. Джон испугался, что причинил ейболь.

Он вопросительно взглянул на нее:

— Ты в порядке?

Саша кивнула, но сказала капризно:

— Знаешь, чем чреваты для меня такие позиции?

Правда, потом, по мере нарастания его страсти, усиливался иее пыл, и осторожность была забыта. Вообще же Саша всегда думала о себе,балете, о своих мышцах, о своем теле.

— Я люблю тебя, — шептал Джон, когда потом онилежали в объятиях друг друга.

Но Саша была странно молчалива. Она смотрела на стену и,казалось, была чем-то расстроена.

— В чем дело, дорогая?

— Этот сукин сын орал на меня сегодня всю вторуюполовину дня, будто я делаю что-то не так… а я знаю, что все делала правильно…

Саша была просто помешана на своем балете, и Джону стало отэтого тоскливо. Он такое уже пережил, только прежде речь шла об Элоизиныхчертовых персонажах, Книгах и их сюжетах, которые не давали ей покоя. Подобныеженщины крайне утомительны. Он хотел, чтобы Саша была другая, чтобы она большедумала о нем, но временами сомневался, способна ли она вообще на это. Она былаполностью поглощена собой.

И когда Джон встал, чтобы принести из кухни что-нибудьпопить, она, похоже, даже не заметила его отсутствия. Он долго сидел на диванев темноте, вслушиваясь в звуки, долетавшие с улицы, и задавал себе вопрос,встретит ли когда-нибудь женщину, которую интересовали бы его работа, егожизнь, его друзья, его потребности, которая радовалась бы общению с ним.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросила Саша. Онастояла в дверном проеме. Изящество ее силуэта подчеркивал лунный свет,недостаточный, однако, для того, чтобы заметить грусть в глазах Джона.

— Думаю.

— О чем?

Саша подошла и села рядом. Джон уже подумал, что зря обвинялее в эгоизме, но она вдруг посмотрела на свои ступни и вздохнула:

— Господи, опять надо идти к врачу.

— Почему?

— Они теперь все время болят.

— Саша, а ты никогда не думала бросить балет? Онапосмотрела на него как на сумасшедшего.

— Да ты что! Я бы скорее умерла. Если бы мне сказали,что я больше не могу танцевать, я бы покончила с собой. Судя по тону, какимСаша это сказала, она не шутила.

— А как насчет детей? Разве ты не хочешь их иметь? Джондавно хотел задать ей эти вопросы, но всегда сложно было отвлечь ее от балетнойтемы.

— Может, когда-нибудь потом, — неопределенноответила она.

Элоиза говорила примерно так же. А когда ей исполнилосьтридцать шесть, она решила, что ребенок слишком повредил бы ее карьере, исделала себе стерилизацию, пока Джон был в одной из командировок.

— Бывает, что «потом» никогда не наступает…

— Ну что ж, значит, не судьба. Мне для самореализациидети не нужны, — гордо сказала Саша.

— А что тебе нужно? Может, тебе и муж не нужен? Может,тебе достаточно только балета?

— Я никогда не считала себя настолько старой, чтобыдумать о замужестве.

Она произнесла это искренне, глядя на Джона при свете луны.Но ему было уже сорок два года, и в последнее время он много думал обо всехэтих вещах. Он не хотел до конца жизни быть одиноким, хотел быть любимым исамому любить не только в промежутках между книгами, балетными спектаклями ирепетициями.

— Тебе двадцать восемь. Пора начать думать о своембудущем.

— Я о нем думаю ежедневно, а этот старый маньяк орет наменя.