Полковник Осин выпрямился за столом.

– Самолично убедился, товарищ член Военного совета…

– Я вас слушаю, слушаю. - Веснин затянулся папиросой ине то чтобы прервал Осина, но поторопил его и, выпуская дым к огню"летучей мыши", кивнул ему, на самом деле по-прежнему не понимаяпричину приезда начальника контрразведки: присутствие на НП во время боя невходило в его прямые обязанности. - Да, продолжайте. Зачем, собственно, выприехали? Это меня интересует. Сами понимаете, что это выглядит не оченьпривычно.

Полковник Осин, раздумывая, провел кулаком по влажному лбу,его светлые кудрявые волосы слиплись; выступающие, хорошо выбритые скулыказались кирпичными. Он втянул носом воздух, проговорил окрепшим голосом:

– Наверное, мой приезд выглядит странно, товарищ членВоенного совета. Но не только я встревожен положением в дивизии Деева в данныймомент. Я слышал мнение и генерала Яценко, и члена Военного совета фронтаГолубкова.

– Так в чем же дело? - Веснин поднял брови. - Что высказали о Голубкове? Он-в штабе армии? Вы виделись с ним?

– Да, он приехал… И тоже высказал опасение насчетотносительно сложного положения дивизии. Голубков находится сейчас не в штабе,а на энпэ армии. Хотел вас видеть, товарищ член Военного совета, но вы здесь…

Полковник Осин погладил вправо и влево шершавые доски стола,извинительно улыбнулся Веснину голубоватыми, неуловимо цепляющимися за егоглаза глазами. В них не было того выражения защитного деревенского простодушия,какое было, когда разговаривал с Бессоновым; в них просвечивало желаниеделикатно не обидеть, желание не переступать определенных субординацией граней.

– Разговор шел о том, что вам и командующему армиейудобнее было бы для руководства боем сейчас находиться там, где нет все-такитакой угрозы вашей безопасности. На энпэ армии, например.

– То есть? Переехать с энпэ дивизии на энпэ армии?Сейчас?

– На энпэ армии еще возможно проехать черезсеверозападную окраину станицы. Я проехал именно этим путем. Там ещесравнительно спокойно. Другой дороги уже нет. Своими глазами видел немецкиетанки на улицах. Но и эту дорогу с часу на час могут перерезать…

– Переехать на энпэ армии, вы сказали? Разве эта заботавходит в ваши обязанности? - спросил Веснин и пожал плечами.

– Товарищ член Военного совета, - с некоторой обидой иупреком, удивляясь наивной прямоте дивизионного комиссара, ответил Осин, - вданном случае, как я сказал, это не мое личное мнение. Но нередко некоторыепревратности боя заставляют проявлять беспокойство и меня.

– Ах да, да-а, - протянул Веснин. - Да, да,беспокойство… Но я тоже обеспокоен, товарищ Осин. И командующий - не менееменя. Это же естественно. Думаю, что и ему известно, что пехота - это руки,танки - ноги, а полководец - голова… Потеряешь голову - потеряешь все. Бессоновне из тех, кто теряет голову, рискует без надобности.

Намеренно сказав это, он несколько секунд с пытливыминтересом разглядывал кудрявые, слегка примятые шапкой белокурые, еще влажныеволосы Осина, его широкий лоб, немного крючковатый нос, его округлое здоровойполнотой лицо от природы сильного, с крепким током крови и крепкими нервамичеловека и вроде бы впервые разглядел прямые белые ресницы и льдистые искоркиупорства в голубоватых глазах полковника, который в то же время был мягок вкаждом своем слове. И щеки Веснина начали гореть, покрываться пятнами, и что-тонеприязненное, как разочарование, подымалось в нем против Осина - против егоспокойного и прочного здоровья, покатого просторного лба, белых ресниц, противэтих его, казалось безобидных, полусоветов и этой сдержанности и вежливости, закоторой была скрыта осторожная и деликатная принадлежность к особойохранительной власти, что в силу многих обстоятельств нужна была, существоваларядом, в одной армии с Весниным, выполняя необходимые функции, никогда невмешиваясь в обстановку боя, и Веснин, подавляя раздражение, поднялся от стола.

– Значит, товарищ Осин, - сказал Веснин и с пятнами нащеках, засунув руки в карманы полушубка, прошелся по блиндажу, - значит, всвязи с обстановкой в дивизии генералу Бессонову и мне нужно оставить этотэнпэ? Но в конце концов вы же знаете, что на войне никто, нигде и никогда негарантирован ни от осколков, ни от пули. Ни на энпэ армии, ни на энпэ дивизии.- Веснин вдруг увидел белокурый затылок Осина, его круглую подбритую шею,плоские уши, внимательные и чуткие, и продолжал с прорвавшимся в голосераздражением: - Что за вздор? О чем вы мне говорите? Не могу понять этого. Ктовам посоветовал - это Голубков? Не верю, чтобы он мог посоветовать подобное!Никак не верю!

– Товарищ дивизионный комиссар, простите, пожалуйста,но мистификации не в моих правилах. И потом, кроме поручения Голубкова, у меняесть еще одно дело к вам. Несколько другого порядка…

Этот внушительно-тихий голос полковника Осина задержалВеснина перед столом; поднятый навстречу выверяющий взгляд и засветившаяся подогнем "летучей мыши" льдистая голубизна в глазах начальникаконтрразведки охладили его на миг. И тогда он, подойдя к столу, оперся пальцамио доски, спросил требовательно:

– Что еще у вас?

Из поднятых к огню лампы глаз выматывалась какая-тостеклянная паутинка, толкалась в лицо Веснина, но Осин молчал, точно бывзглядом этим одновременно настороженно вымерял что-то в самом себе и вВеснине, пока не решаясь сказать, переступить нечто останавливающее его.

– Говорите же! - потребовал Веснин.

Осин встал, подошел к входу в блиндаж, постоял там с минуту,потом снова сел к столу; скрипнули доски под его плотным телом. И опятьстеклянная паутинка коснулась Веснина, обволакивая его сниженным голосом Осина.

– Поймите меня правильно, товарищ член Военного совета.Зачем забывать вам и командующему армией об осторожности, если можно незабывать? Я знаю характер командующего, который бы и слушать меня не захотел,поэтому говорю с вами, авторитетным представителем партии, совершеннооткровенно.

– Так. Продолжайте, - сказал и ниже наклонился надстолом Веснин, глядя в зрачки Осина и все-таки не вполне угадывая нечтонедосказанное начальником контрразведки из привычной, должно быть, сдержанностиили из опасения перед ним, членом Военного совета, наделенным несравненнобольшей властью.

– Товарищ дивизионный комиссар. - Выверяющее выражениеглаз не исчезло, а светлые брови Осина чуть изогнулись. - Для вас нет секретныхданных, вы знаете отлично, какие роковые события произошли на Волховском фронтев июне этого года. Вы помните, конечно?

– То есть? - И Веснин порывисто оттолкнулся пальцами отстола, засунув руки в карманы полушубка, сделал несколько шагов по блиндажу,сразу озябнув и не вынимая рук из карманов. - Не очень, в конце концов,понимаю! Вы хотите сказать о Второй ударной армии?