Медленное отступление городов по мере того, как их водныезапасы иссякали, а реки и озера вокруг сначала загрязнялись, потом затягивалисьи, наконец, были совсем удушены песком.

Он живо представил себе коричневые озерца грязи, засыпаемыенаносными песками, – сначала гладкие и блестящие, словно тюленьи шкуры, ностановившиеся все более тусклыми и серыми по мере того, как они отдалялись отустьев рек и увеличивались, расползались, пока не сливались друг с другом. Онвидел, как эта лоснящаяся, точно тюленья шкура, гладь зарастала камышами,превращаясь в болото, затем в нечто серое, глиноподобное, и наконецзатягивалась белым песком.

Он видел, как горные вершины становились все ниже и короче,словно постепенно стачиваемые карандаши, снег, покрывавший их, таял, посколькунаступающий песок нес с собой жаркое дыхание пустыни; он ясно представил, какторчали из-под песка последние несколько утесов, словно пальцы заживопохороненного человека; он видел, как и они постепенно затягиваются песком иисчезают под этими проклятыми дюнами. Как это Рэнд сказал про них? Вездесущие,да.

И если это всего лишь сон. Билли, мой мальчик, то должентебе сказать – чертовски страшный сон.

Но, увы, это не было сном. И ничего страшного в этом пейзажев общем-то не было. Напротив, вполне мирный пейзаж. Тихий и спокойный, как еслибы он, Шапиро, решил вздремнуть в воскресенье днем. Да и есть ли на свете болееумиротворяющая картина, чем залитый солнечными лучами песчаный пляж?..

Он решил отогнать от себя все эти мысли. Взглянул на корабль– сразу помогло.

– Так что никакая кавалерия на помощь не примчится, –заметил Рэнд. – Песок поглотит нас, и вскоре мы сами станем песком. И вСерфинг-Сити нет никакого серфинга. Как тебе эта волна, а. Билли? Можешь ееоседлать?

И Шапиро вдруг со страхом понял, что да, сможет. Развеувидишь иначе все дюны, не взлетев на гребень самой высокой волны?..

– Придурок долбанный, задница ослиная... – проворчал он вответ. И зашагал к кораблю. И спрятался в нем от дюн.

Солнце клонилось к закату. Близилось то время, когда на пляже– настоящем, пляже – пора отложить волейбольный мяч, надеть легкий свитер ипойти выпить вина или пива. Нет, время обжиматься с девушками еще не пришло, носкоро наступит. Так что пора подумать и об этом.

Вино и пиво – эти продукты не входили в НЗ «Эй-Эс-Эн/29».

Всю оставшуюся часть дня Шапиро провел, собирая имевшуюся накорабле воду. Использовал он при этом портативный пылесос, чтобы высосать ееостатки из разорванных вен системы охлаждения, из лужиц на полу. Он не обошелвниманием даже маленький цилиндр среди шлангов и проводов системы для очисткивоздуха. И наконец зашел в каюту Граймса. В круглой емкости, специальнопредназначенной для условий невесомости, Граймс держал золотых рыбок. Аквариумбыл сделан из противоударного прозрачного полимерного пластика и нормальноперенес катастрофу. Чего нельзя было сказать о рыбках – они, как и их владелец,оказались не противоударными. Превратились в оранжево-серую кашицу, плавающуюна поверхности воды в пластиковом шаре. Сам же шар закатился под койку Граймса.Шапиро обнаружил его там вместе с парой страшно грязного нижнего белья идюжиной голографических кубиков с порнографическими картинками.

Секунду-другую он держал прозрачный шар в руке.

– Бедный Йорик! Я хорошо знал его!.. – произнес оннеожиданно для самого себя и расхохотался визгливым лающим смехом. Затем досталсетку с ручкой, которую Граймс держал в шкафчике, и выудил то, что осталось отрыбок. Он никак не мог решить, что же теперь делать. Затем отнес останки кпостели Граймса и приподнял подушку.

Под подушкой был песок.

Он сунул туда останки рыбок, накрыл подушкой, затемосторожно перелил воду в канистру, куда сливал и другие остатки воды. Водуследовало очистить. И даже если система очистки не работает, с горечью подумалон, то через пару дней он не побрезгует пить и эту, неочищенную аквариумнуюводу, несмотря на то что в ней плавают чешуйки и кал золотых рыбок.

Очистив воду, он разделил ее на две равные части, вышел изкорабля и понес долю Рэнда к дюнам. Рэнд стоял все в той же позе и на том жесамом месте.

– Вот, Рэнд, принес тебе твою долю воды. – Он расстегнулмолнию на защитном костюме Рэнда и сунул ему во внутренний карман плоскуюпластиковую флягу. И уже собрался было задернуть молнию, но тут Рэнд вдруготтолкнул его руку и выдернул из кармана фляжку. На пластиковом ее боку былавыведена надпись: НЗ КОСМ. КОРАБЛЯ КЛАССА «ЭЙ-ЭС-ЭН» ФЛЯГА № 23196755 СОХРАНЯЕТСТЕРИЛЬНОСТЬ ДО СНЯТИЯ ПЛОМБЫ. Пломба, разумеется, была сорвана, ведь Шапиронадо было наполнить флягу.

– Я очистил...

Рэнд разжал пальцы. Фляга с легким стуком упала на песок.

– Не хочу.

– Не хочешь?.. Господи, Рэнд, да что же а то с тобойтворится, а? Когда наконец ты прекратишь?

Рэнд не ответил.

Шапиро наклонился и поднял флягу № 23196755. Стряхнул сбоков прилипшие песчинки.

– Что это с тобой творится? – повторил Шапиро. – Это шок,да? Ты уверен?.. Потому как если это шок, я... могу дать тебе таблетку илисделать укол... Знаешь, если честно, ты меня уже достал! Это надо же, стоятьвсе время вот так и пялиться в никуда! На сорок миль вперед и в ничего! Этопесок?... Всего лишь песок?. Неужто не ясно?

– Это пляж... – мечтательно произнес Рэнд. – Хочешь,построим из песка замок?

– О’кей, все ясно, – кивнул Шапиро. – Иду за шприцем иампулой «желтого Джека». Если решил вести себя как полный дебил, то и я будуобращаться с тобой соответственно.

– Только попробуй сделать мне укол. Тебе придетсяподкрадываться сзади и очень тихо, – миролюбиво заметил Рэнд. – Иначе я теберуку сломаю.

Что ж, похоже, он вполне способен на это. Астронавт Шапировесил сто сорок фунтов и был на две головы ниже Рэнда. Схватка врукопашную – непо его части. Он глухо чертыхнулся и повернул назад, к кораблю, все еще держа вруке флягу Рэнда.

– Мне кажется, он живой, – сказал Рэнд. – Вернее, даже некажется. Я уверен.

Шапиро обернулся, взглянул на него, потом – на дюны.Заходящее солнце бросало золотистые отблески на извилистую поверхность песчаныхгребней, отблески, которые постепенно тускнели и переходили в темный, цветачерного дерева, оттенок в ложбинах и впадинах. А рядом, на следующей дюне,наоборот – черное дерево превращалось в золото. Черное в золото, золото вчерное и черное в золото... Шапиро заморгал и протер глаза.

– Я несколько раз чувствовал, как вот эта дюна шевелилась уменя под ногами, – сказал ему Рэнд. – Очень тихо, еле заметно, словнонаступающий прилив. И знаешь, даже воздух стал пахнуть совсем по-другому.Пахнуть солью...