— Это не по-христиански, — упрямо сказалТомас. — Это дело рук Врага!

— А не доблести?

— Доблесть, — отрезал Томас, — защищатьстрану. А обижать простой народ — преступление.

— А удалой набег для чести и славы?

— Нет чести и славы в обижании простых жителей, —упрямо возразил Томас. — Честь и слава тем, кто сумеет дать им счастливуюжизнь!

Олег смолчал, потом указал вдаль.

— Если не ошибаюсь, там шалаш.

— Охотник?

— Или пастух, — ответил Олег. — Поедем,пастухи обычно знают больше, чем землепашцы.

— Бродяги, — сказал Томас одобрительно, —будет пасти скот на месте, тот отощает. А охотники так и вовсе не должныоставаться... Что-то там пусто!

Он на ходу нагнулся, заглянул в шалаш, объехал вокруг. Олегостановился в сторонке, прислушался, внезапно улыбнулся. Из-за ближайших кустовдонесся негромкий голос:

— Я сумею всадить в каждого из вас по три стрелы,прежде чем доскачете до меня. Кто такие?

— Друзья, — ответил Томас поспешно. — Мы едемк Адову Урочищу, потому что это наш долг как христианских рыцарей сразить Врагаи ввергнуть его снова в преисподнюю!

Из-за кустов поднялся рослый человек с непомерно толстым идлинным луком. Стрела, что в готовности застыла на тетиве, показалась Томасудротиком. Томас облизал пересохшие губы, таких стрел не видел даже у калики втуле. Если попадет в сочленение, пронзит насквозь...

Стрелок кивнул в сторону Олега.

— Тоже рыцарь?

В сильном голосе звучала насмешка. Олег сказал хмуро:

— Ты не скаль зубы, я тебя сразу засек. Лучше разведиогонь. Мы проголодались, а ехать еще далеко.

Стрелок несколько мгновений рассматривал обоих, Олегадольше, чем Томаса, усмехнулся, лук опустился. Томас перевел дыхание, стрелоксказал с прежней насмешкой:

— Ехать как раз уже недалеко. Но вам в самом деле лучшедвигать в ад с полным брюхом.

Он все косился на лук Олега, чувствовалось, что мучительносравнивает, стараясь не показать вида: у него чуть длиннее, зато у Олегасоставной из костяных пластин и рогов, такой натянуть труднее, но и бьетсильнее...

Костер вспыхнул быстро, под серым слоем золы отыскалиськрасные угли, Олег набросал сверху хвороста, охотник принес толстых поленьев, вшалаше под грудой веток нашлись головки сыра, ломти холодного мяса, две ковригихлеба и даже с десяток сушеных рыбин.

— Говорят, — сказал Олег, — что никогдастолько не лгут, как до охоты, во время турнира и после взятия башни Давида.Это верно?

Охотник подумал, посмотрел на него внимательно, на рыцаря,что сразу насупился, как мышь на крупу, кивнул.

— Насчет турнира и взятия башни Давида — абсолютноверно. А вот начет охоты — нет. Больше врут рыбаки.

— Поправка принята, — согласился Олег легко. Онпротянул ему бурдюк с вином. — Отведай.

Охотник отведал, похвалил, некоторое время сравнивали винаЭссекса и Зассекса, оба выказали себя знатоками, преисполнились уважения друг кдругу, затем охотник посерьезнел, отложил бурдюк.

— Вы в самом деле решились сразиться с самим дьяволом?

Томас сказал гордо:

— Несомненно.

— Ну-ну, — сказал охотник с неопределенностью вголосе. — Но если дьявол не выедет навстречу в рыцарских доспехах и скопьем под мышкой?

Олег спросил в лоб:

— Ты это Адово Урочище видел?

— Только с краю, — ответил охотник. — Почемуи спросил. Представь себе кровавое болото, что ширится и подминает под себяокрестные земли. Я стоял на берегу реки и видел, как эти смердящие волны слизидобрались с той стороны до берега, скатились к воде... Какая гадость, водасразу замутилась, рыба наверняка дохнет...

Он зябко передернул плечами, щеки побледнели, а в глазахОлег впервые увидел глубоко упрятанный страх.

— Только болото? — спросил он. — А чтоговорят насчет странных зверей, невиданных птиц...

Охотник отмахнулся.

— Этого с той стороны прет все больше. Но ворона, дажеесли он способен украсть барана, можно подстрелить, что я делал не раз, а вотболото... гм... там лагерем стоят священники, но что-то я не видел, чтобысумели отогнать напасть. Правда, говорят, что не дают и продвинуться, но ябольше верю реке. Через нее болоту в самом деле не перебраться... пока что.

Томас зябко передернул плечами, руки с куском мяса в пальцахостановились возле рта. Синие глаза уставились вдаль.

— А если перейдет?

Пастух сказал зло:

— Тогда падет вся Британия. А если и море не удержит,то...

Прощаясь, Олег сказал охотнику загадочно:

— Если число зверя 666, то число охотника 999.

Тот долго смотрел вслед всадникам, а когда понял, усмехнулсяуже бодрее и вытащил из сумки моток тетивы.

Болота попадаются все чаще, иногда проезжали между ними поузкой полоске суши, которую и сушей назвать — оскорбить землю, которую топталикопыта его коня в Святой Земле. Здесь конские ноги увязают в грязь по бабки,жеребец идет брезгливый и недовольный, задирает голову, высматривая впередизеленые островки.

Сейчас они как раз миновали такое болото, впередираспахнулась каменистая возвышенность, Томас приободрился, как вдруг жуткий ревс маху ударил, будто гигантской дубиной. Конь рванулся с такой силой, что Томастолько охнул, рука безуспешно пыталась поймать повод, в следующее мгновениеощутил, что падает на землю, и постарался в последний момент выдернуть ногу изстремени.

От удара потемнело в глазах, однако инстинктивно перекатилсяв сторону, услышал тяжелый шлепок, и тут же на то место, где только что был, счудовищной силой ударила гигантская растопыренная лапа: ладонь с норманнскийщит, когти длиной со столовые ножи. Каменистая земля вмялась дюймов на пять,словно мягкая глина.

Устрашенный Томас выхватил меч и вскинул взгляд на чудовище:болотный дракон, с него течет вода и грязь, облеплен ряской и тиной, в огромнуюпасть поместится корова. Томас вскрикнул:

— Олег!.. Ты где?

Послышался топот, испуганный конь с опустевшим седлом унессявслед за его конем. Дракон метнул вперед голову с распахнутой пастью, Томасотскочил в сторону, ударил мечом, но с таким же успехом ударил бы по скале,дракон не ощутил, да он и не пытался его ранить, зато отскочил еще и наконецувидел распростертого Олега. Одежда на волхве разорвана чудовищными когтями,сам он лежит, раскинув руки, без движения.