— Ах ты гад! — закричал Томас. — Откуда ты...

Чудовище бросилось с ревом, Томас отступал, размахиваямечом, в голове билась только одна мысль: не споткнуться бы, не упасть, прыгализ стороны в сторону, чудовище проигрывает в скорости, зато его толстую шкуруне берет меч, а устанет, похоже, раньше человек...

Вдруг Томас радостно вскрикнул: за спиной чудовищазашевелился распростертый Олег, но когтистая лапа мелькнула перед лицом снепостижимой скоростью. Томас дернул головой, избегая удара, однако в шлемударило, словно бревном. Он ощутил, как отрывается голова, его подбросило ввоздух, безвольное тело перекувыркнулось и с металлическим грохотом обрушилосьоземь.

Хрип вырвался из раздавленных легких, Томас стонал, не всилах шевельнуть даже пальцем. Чудовище с победным ревом двинулось к нему,огромные лапы растопырены, пасть распахнулась. Олег начал приподниматьсявдалеке, но руки подломились, он упал лицом в траву.

Зверь навис над Томасом, огромная пасть приблизилась,зловонное дыхание ударило в лицо. Томас зажмурился, в черепе грохот крови итупая боль, почему-то послышался стук копыт, звон железа. Над ним раздался ревтакой силы, что задрожала земля, а кипящая кровь застыла и превратилась в лед.

Он заставил себя поднять тяжелые, как скалы, веки. Чудовищевыгнулось, словно пораженное в спину, вскинуло голову, пальцы Томасаинстинктивно сжались на рукояти... которой нет, удобный момент вонзить лезвиемеча дракону в горло, там тонкая кожа, можно вогнать по самую рукоять... Онначал шевелиться, чувствуя себя искалеченным, с перебитыми руками и ногами,раздавленными внутренностями, а чудовище отодвинулось и резко развернулось,подставив ему спину.

Томас ахнул, из спины зверя торчит копье, настоящеерыцарское копье, всаженное едва ли не до половины! Голову едва не взорвал новыйяростный и раздраженный рев, чудовище отшатнулось, размахивает лапами. Толькосейчас Томас разглядел, как в сторону метнулся всадник на удивительно стройномтонконогом коне, в руке блестит узкая изогнутая полоса стали, а сам он весь вкольчужной сетке...

Чудовише пошло на всадника, его раскачивало, лапы загребаютвоздух все неувереннее. Всадник внезапно развернул коня навстречу, Томас ахнули едва успел вскрикнуть: «Дурак, не смей...», как герой метнулся к чудовищу.Огромные смертоносные лапы с жутким костяным звуком ударились ладонями. Томасуловил треск сломанных когтей, затем раздался жуткий рев смертельно раненногочудовища, что в отличие от простых зверей прекрасно понимает, какая ранасмертельная.

Земля вздрогнула от удара. Зверь распростерся на пять шаговв длину, непомерно длинные руки раскинул, когти со скрежетом царапают землю.

Всадник легко спрыгнул с коня, Томас разглядел смуглоехудощавое лицо, из-под кольчужной сетки выбиваются иссиня-черные волосы. Лицовыбрито чисто, но Томас представил его с бородкой и усами, прошептал:«Сарацин... Откуда он взялся?» Тонкая кольчуга покрывает широкие плечивсадника, в поясе перехвачена широким ремнем, заканчивается на середине бедра,штаны из прекрасно выделанной кожи, сапоги — любому королю носить не зазорно,ножны кривого сарацинского меча украшены золотыми накладками в форме полумесяцаи звезды.

Застонав, Томас сделал чудовищное усилие и заставил себя поднятьсясперва на колени, потом нащупал меч и, опершись, воздел себя на ноги. Олег тожевстал и, шатаясь, брел к ним, глаза дикие, чудовище его в самом деле засталоврасплох и ударило первым.

Сарацин смотрел на них с холодным интересом.

— Живы?.. Это хорошо.

— Хо... рошо, — согласился с ним Томас. —Ты... завалил его... очень умело.

Сарацин отмахнулся.

— Главное, что успел вовремя и спас вам жизни.

— Успел, — снова согласился Томас.

— И спас жизни, — подчеркнул сарацин. Томаскивнул.

— Да-да, без тебя бы он нас вбил в землю...

Олег встал с ним рядом, дыхание его уже выровнялось, зеленыеглаза пристально всматривались в таинственного пришельца. Сарацин окинул и егобезразличным взглядом, повернул голову к коню. Тот услышал свист, примчалсялегкий и прекрасный, абсолютно непригодный для тяжеловооруженного рыцаря, ностремительный, неуловимый и незаменимый там, где требуется скорость.

Сарацин, не обращая внимания на спасенных, одним прыжкомвскочил в седло, разобрал поводья. Томас, видя, что таинственный всадник сейчасускачет обратно, закричал:

— Постой, скажи свое имя!..

— И почему ты пер за нами? — поинтересовался Олегмедленно. — Я тебя засек, хотя ты и крался, аки лис за курами.

Сарацин повернул коня на юг, но на вопрос Олега оглянулся,вскинул брови.

— В самом деле заметил? — спросил он снедоверием. — Я думал, двигаюсь незаметно. Меня однажды спас франк... там,у нас в благословенном Аллахом крае. Я не смог вовремя вернуть ему долг, онгде-то погиб. Потому приехал с купцами в ваш край, а когда услышал, что вы двоепоехали в опасное место, я вскочил на коня и двинулся следом. И двух дней непрошло... Так что я дарю жизни вам двоим, тем самым освобождаюсь от долга передпрезренным франком.

Томас дергал обеими руками смятый шлем, пытаясь совлечь сголовы.

— Да, ты благороден... Но за одну жизнь две? Или чтобуж наверняка?

Сарацин ответил высокомерно:

— Мог бы спасти только твоего спутника.

— Я имел в виду, — сказал Томас, — его какраз мог бы и не спасать!

Сарацин усмехнулся, чуть подался вперед, и конь, понимаякаждое движение, сорвался с места. Прогремела частая дробь копыт, обаотдалились и скрылись так быстро, словно улетел гигантский стриж.

Олег ухватил обеими руками шлем, железо затрещало,выравниваясь, Томас охнул, когда ворвался свежий воздух, а сильные руки каликиотшвырнули шлем. Мучительно болит все тело, в боку острая боль, это ужезнакомо, явно пара ребер сломана, но что за дрянь доспехи, сминаются, какгнилая жесть...

Он с почтительным страхом поглядывал на великанскогодракона, сейчас вот, распростертый во всю длину, выглядит еще громаднее. Даже влежачем положении его чудовищная грудь на уровне его, Томаса, пояса, а рукивдвое толще, чем у Томаса бедра.

Олег помог ему снять железо, усадил, Томас мрачно наблюдал,как отшельник развел костер, поставил греть травяной чай. Двигается так, словноэто не по нему пришелся первый удар гигантской лапы, а так, рядом по валунамстукнули для острастки. Лицо уже задумчивое, явно про болотного дракона забыл,о Высоком мыслит. Или размышляет о странностях благородных людей, что дают воттакие странные обеты или как боятся оставаться в нравственном долгу, хотя отаком долге, кроме них, никто и не узнает...

Аллах узнает, мелькнула мысль. Сарацину стыдно передАллахом, как христианину стыдно перед Пречистой Девой, если совершитнедостойный поступок. Такой рыцарь тоже не найдет себе места, пока неочистится...