Подъехал Олег, он с любопытством рассматривалбаронессу-разбойницу, но держится, как заметил Томас, настороже, а лук из рукне выпустил.

— И что же, — спросил Олег, — теперь мы ужевраги?

Она злобно сверкнула глазами, красивыми, но злыми, как урассерженной рыси.

— А ты, слуга, посмевший стрелять в моих людей на моейже земле? Ты будешь повешен!.. Нет, тебя казнят медленно и мучительно!

Томас сказал осторожно:

— Леди, тут недоразумение. Мы просто ехали мимо,услышали крики, а мой долг как рыцаря всегда приходить на помощь обижаемым.

Она перевела дыхание, сказала уже не так злобно:

— Ладно, ваши извинения могут быть приняты... приособых обстоятельствах. Но ваш слуга должен быть казнен!

— Он только выполнял мои приказы, — возразилТомас. — Как всякий оруженосец, он должен сражаться рядом с господином...

Руки Олега вдруг дернулись, щелкнула тетива. В придорожных кустахраздался вскрик, затрещали кусты, видно было, как, ломая кусты, повалилосьгрузное тело. Томас остался перед замершей в замешательстве женщиной, Олегсоскочил с коня, быстро нырнул в кусты, а через минуту вернулся, держа в рукахтяжелый арбалет со взведенной тетивой.

— Хорош, — сказал он деловито. — Посмотри,какая струна!.. Этот стоит трех твоих коней. А болт, смотри на болт!.. Твоидоспехи прошибет, как лист лопуха.

Томас перевел взгляд на женщину, она побледнела и закусилагубу. Олег встал перед нею и навел на нее арбалет.

— Леди, — сказал он мирно, — вы в самом деледочь барона Рэд Лайка? Кто там прятался?

— Мой слуга Кадавр! — отрезала она. — Да, ядочь Рэд Лайка!..

— Единственная?

— Да! — выпалила она. — И отец за меня вамголовы снимет!

Олег положил палец на спусковой крючок, хмурый взгляд егозеленых глаз встретился с ее глазами, яркими, сверкающими, как утренние звезды.

— Плохо он вас воспитал, — произнес онобрекающее. — За что будет наказан и сам.

Томас спросил обеспокоенно:

— Олег, Олег... Не станешь же ты стрелять в женщину?

Ее прекрасное лицо полыхало гневом, дивные глаза расширилисьв презрении.

— Он только пугает, — выкрикнула онабесстрашно, — он не посмеет...

— Мне все дозволено, — ответил Олег хмуро.

Сухо щелкнуло, от сильной отдачи руки с арбалетомвздрогнули. Толстый металлический болт ударил ей в ложбинку между грудями,разорвал плоть. Баронетка отшатнулась, рот ее открылся, мгновение пыталасьповерить в невероятное, затем пронзительно вскрикнула. Стальной прут раздробилкости грудной клетки, разорвал сердце и, перебив позвоночный столб, пригвоздилне защищенное доспехами тело к стволу.

Под непонимающим взглядом Томаса она дернулась, но железныйштырь держит прочно, тело обвисло, однако продолжала смотреть на Олега полнымненависти и непомерного изумления взглядом.

Томас ахнул, перевел взгляд на женщину, снова на Олега.Сглотнул все слова, что рвутся наружу, теперь уже бесполезные, после паузыспросил хриплым голосом:

— А это как... когда все дозволено?

Олег помолчал, не отрывая взгляда от умирающей женщины. Вглазах отшельника рыцарь увидел темную боль и вселенскую растерянность.

— Тебе лучше не знать, — ответил он глухо. —Ты счастлив, идешь по узкому коридору.

Томас нахмурился такой похвале, лучше бы плюнул в рожу,пойми этих язычников, снова посмотрел на женщину, глаза начали мутнеть, но онапродолжала смотреть ненавидяще, с вызовом.

— Господи, отпусти ей грехи, — взмолилсяТомас. — Ибо не ведала, что творила, как все женщины. Сказано, дуры, а сдур какой спрос?

— Да еще и красивая, — поддакнул Олег. — Недергайся, простит. Он всегда прощает. Возьми арбалет, в твоем мешке местабольше. Пригодится.

Томас оглянулся еще пару раз, хотел было слезть и закрыть ейглаза, потом подумал, что вороны все равно выклюют, им тонкие веки не помеха,да и слезать с коня, потом снова залезать, ладно, принял арбалет и, уложив вмешок, пустил коня вслед за отъезжающим Олегом.

— Ты прав, арбалет просто чудо.

Дорога пошла с холмов, далеко впереди на горизонте медленноподнимается белокаменный город с красными черепичными крышами. Очень уютноустроился в зеленой долине, мирный и процветающий, хотя благоразумно вдвинулсяв излучину широкой реки, чтобы та защищала с трех сторон, а с четвертой —высокая каменная стена и две сторожевые башни по обе стороны широких ворот.

Кони, чуя отдых, пошли галопом, город с готовностью ринулсянавстречу. Ворота, как обратил внимание Томас, распахнуты, стражей нет, а по тусторону городской стены вздымается цветной базар, множество лавок с товарами,склады, конюшни, оружейные. Булочные, а также кабаки для тех, кто спешитрасстаться с вырученными деньгами.

Выше по холму здания почище и поблагороднее с виду, а насамой вершине угрюмого вида замок, явно тут могучий лорд, благодаря защитекоторого и возник сам город. Двумя ярусами опускаются строгого вида здания, вкоторых можно заподозрить как меняльные конторы, так и ссудные кассы.

Томас поморщился при виде небольшой каменной церкви, слишкомпростой и невзрачной для такого богатого и яркого города.

— Не очень думают о душе, — проворчал он с угрозойв голосе. — А Дьявол ищет любую щель...

— Тебе бы в проповедники идти, — посоветовал Олег.

— Почему? — угрюмо осведомился Томас.

— Да так, — ответил Олег с неопределенностью вголосе, — ты крючком вязать не пробовал?

— Нет, — ответил Томас, — только спицами. Даи то самую малость, у нас спицами вяжут теперь только пастухи.

— А у нас бабы, — заметил Олег.

Томас посмотрел с недоверием, нахмурился.

— Оскорбить хочешь?

— Зачем? — удивился Олег. — Правда. Многое изтого, что придумывают мужчины, потом начинают делать женщины. Не сразу, а так.Со временем, постепенно. Хорошо, что хоть до сих пор не воюют.

Томас расхохотался.

— Скажешь такое! Или это ты так шутишь?.. Во имя женщинможно воевать, верно, но не могу представить, чтобы женщины когда-то началивоевать!

Он откинул голову назад и беспечно расхохотался идиотскомупредположению, подставляя красивое лицо солнцу.

Олег долго ехал молча, конь встряхивал гривой,присматриваясь к приближающимся воротам. Томас косился на калику, у того суроводвигаются брови, складки на лбу то углубляются, то идут вширь, а глазапоблескивают загадочным зеленым огнем.