На этот раз она не сумела вежливо ретироваться, как делалапрежде. Она села за стол рядом с самым молодым из них. Его звали Шамиль. Он небыл похож на кавказца. Светлые вьющиеся волосы, голубые глаза и в общем ничегоособенного. Но лицо, фигура, линия рта разрез глаз таили в себе нечто роковоелично для Анжелы. Она искренне не понимала, почему вдруг, бывалая, циничная,стала дрожать и таять от его взглядов и прикосновений, как вишневое желе втеплом помещении. Позже она пыталась объяснить это самой себе и своемупродюсеру, но никаких вразумительных слов, кроме "мой фасончик, мойразмерчик", не нашла.

Из ресторана они уехали вместе, на его белом шестисотом"Мерседесе", но не к нему домой. Он просто ее подвез, на прощаниепоцеловал руку. А на следующее утро ее разбудил звонок в дверь. На пороге стоялпосыльный с корзиной японских лилий.

За этим последовал шикарный, бурный роман, романтическаяпоездка в Испанию, пятизвездочные отели, совместные походы по бутикам в Мадридеи Барселоне. Стоило Анжеле остановить взгляд на какой-нибудь шмотке или наювелирном украшении, Шамиль поднимал густую бровь, шевелил аккуратным усом ипроизносил всего два слова: "Хочешь? Бери!"

Анжела познакомила его с продюсером. Тот был так очарованщедростью восточного принца, что забыл о страхе "вляпаться вкриминал", стал сетовать на циничные законы шоу-бизнеса, услышал в ответкороткое и благородное: "Сколько надо?" - и скромно назвал сумму спятью нулями. Принц достал свой мобильник, поговорил с кем-то на своемгортанном языке, и через полчаса на пороге появился какой-то маленький, вкепке, с длинным носом, и почтительно выложил перед Шамилем пять толстыхбумажных свертков, перетянутых резиночками. Затем прозвучало волшебное:"Хочешь? Бери!"

Все пошло как по маслу. Записывались телевизионные клипы,песни звучали по радио, выходили один за другим и хорошо продавались компакт-диски,мелькали фотографии в прессе, начались настоящие серьезные концерты, толпыпоклонников, ток-шоу, назойливые журналисты.

Кто такой ее сказочный принц, она узнала случайно изтеленовостей и была потрясена, но вовсе не тем, что он оказался чеченскимтеррористом. Что-то в этом роде она подозревала. Поразило ее другое. ШамильИсмаилов числился в федеральном розыске и при этом спокойно разъезжал по Москвев белом "Мерседесе", гулял в дорогих ресторанах, жил в каких-тошикарных подмосковных виллах, правда, постоянно менял их. Иногда он исчезалнадолго, потом появлялся и вел себя в Москве как хозяин, а вовсе не как бандит,которого разыскивают спецслужбы.

Еще в самом начале их романа он сказал: если тебя обо мнекто-нибудь спросит, скажи - не знаю такого. Не знаю, и все. О том же былпредупрежден и продюсер. Он, конечно, наложил в штаны, но когда к нимдействительно стали приходить любезные молодые люди спортивного вида и задаватьосторожные вопросы о Шамиле, продюсер Гена держался молодцом. Анжела тем более.

Она с честью отбивала любые провокационные вопросыжурналистов, в том числе и те, которые касались ее милого Шамочки. Ееспрашивали, правда ли, что в ее раскрутку вложил деньги известный чеченскийтеррорист Исмаилов, который находится в федеральном розыске. О, какие при этомбыли рожи! Она ловила кайф покруче наркотического, глядя на эти рожи.

"Эка мы тебя! Ну давай, выкручивайся!"

- Я понимаю, - смиренно отвечала она после долгой паузы, -мой быстрый успех вызывает недоумение. Как, почему мне удалось всего за тригода стать суперзвездой? И многие думают: почему она, а не я? Не терпится найтикакую-нибудь грязненькую, гаденькую причину. Ну кто мне скажет, на хренатеррористу вкладывать в меня деньги? Что он с этого будет иметь? И почему именнов меня? - Обычно в этот момент она довольно резко повышала голос и слегкаподавалась вперед. Внешне все выглядело как искренний всплеск эмоций, но насамом деле каждая нотка в ее голосе, каждый жест были тщательно продуманы,отработаны перед зеркалом и с включенным магнитофоном. Она всегда должна былазнать, как выглядит и как звучит со стороны.

Приставалы-журналисты и публика в зале, как правило,терялись, и не могли сходу ответить на ее вопросы. А если она видела, чтокто-то готов высказаться, то не давала, сокращала паузу, говорила сама, ужеспокойнее и мягче:

- Ребята, я, может, кого-то здесь огорчу, но я стала звездойпотому, что у меня талант. Дар Божий. А кто не хочет, пусть мои песни неслушает.

Однажды Шамиль исчез на полгода. А когда появился, выложилперед ней несколько плотных пластиковых пакетов с белым порошком и сказал: тызавтра едешь на гастроли в Красноярск. Ты должна вот это спрятать куда-нибудь всвой багаж. Там тебя найдет человек, и ты отдашь ему. Посмотри внимательно нафотографии и запомни. Ты должна знать его в лицо.

- С ума сошел? - прошептала Анжела. Я не хочу, не могу,боюсь...

- Ты должна это сделать. Для меня.

- А если нет?

- Тебе будет очень плохо.

У нее началась истерика, она рыдала, задыхалась, он принялсяее утешать, взял на руки, закрыл ее рот своими твердыми горячими губами, быстроснял с нее одежду, разделся сам, и все произошло сначала на ковре в гостиной,потом в спальне, потом на кухне, куда они вроде бы отправились сварить кофе.Она поняла, как дико по нему соскучилась за эти полгода. Пусть он бандит, пустьон заставляет ее перевозить наркотики, но все равно второго такого нет и небудет.

Пакеты с героином она сложила в чемодан, спрятала кое-какмежду шмотками и сдала в багаж вместе с аппаратурой. Конечно, ее трясло, во ртубыло страшно сухо, но все прошло благополучно. Девушка, принимавшая багаж,застенчиво попросила у нее автограф. В Красноярске рано утром к ней вгостиницу, прямо в номер, постучался человек, которого она видела нафотографиях и тут же узнала. Он вежливо поздоровался, упаковал пакеты вспортивную сумку. И все.

С тех пор почти в каждую гастрольную поездку ей приходилосьчто-то брать и передавать. Не обязательно наркотики. Иногда это были крупныесуммы денег, иногда папки с документами, видеокассеты, компьютерные диски. Онапочти привыкла. Случалось, что она давала незапланированные концерты в отвязныхмолодежных клубах ради того, чтобы ее милый Шамиль получил возможность сбытьочередную партию синтетической "дури" мальчикам и девочкам,разгоряченным ее песнями.

Мальчиков и девочек ей не было жаль. У каждого есть выбор.Никто насильно не заставляет ширяться и принимать "колеса".Информации о вреде наркотиков достаточно, и если есть мозги, то ты знаешь, начто идешь, что с тобой потом будет. А если мозгов нет, так тебя тем более нежалко. Кому нужны придурки? Мир и так тесен, народу слишком много.

У нее, например, у Анжелы Болдянко, хватило воли не подсестьна иглу, хотя кому-кому, а уж ей, с ее бешеным ритмом, с нервными перегрузками,взлетами и падениями, невероятно трудно было держаться. Куда труднее, чемпростым смертным. Она с самого начала запретила себе даже пробовать.