Голый матрац. Две подушки, одна на полу, другая на стуле. Еелюбимое итальянское покрывало исчезло. В белоснежном тугом матраце зияла омерзительнаядыра, грязно-коричневая по краям. Наталье Марковне показалось, что дыра - следпули. В Стаса стреляли, когда он спал.

У нее не было сил объяснить себе, что это полнейший бред,потому что Стас давно не ночевал здесь, к тому же на матраце нет следов крови,а сын, живой и невредимый, находится сейчас у них дома, на Смоленской. Опасаясьочередного приступа астмы, она еле дошла до прихожей, дрожащими руками досталаиз сумки баллончик с вентолином, прыснула в рот и заметалась по квартире,пытаясь найти покрывало, но не нашла.

"Воры! - вспыхнуло у нее в голове. - Ну конечно, этовсего лишь воры. От них не помогает никакая охрана, они, как тараканы, лезут извсех щелей".

Спокойно и деловито она проверила ящики стола, обнаружила,что деньги сына на месте и вообще все в полном порядке. Впрочем, какой-тодетали не хватало. Промучившись несколько минут, она так и не поняла, чтоизменилось на письменном столе. Машинально схватила веник, стала подметать итут увидела несколько клочков плотной бумаги. Это были обрывки черно-белойфотографии.

- Ну конечно! - горестно воскликнула она и опять кинулась кстолу. Так и есть. Из-под стекла исчез самый большой и красивый снимок Стаса.Наталья Марковна сняла телефонную трубку, хотела позвонить сыну и спросить зачемон порвал свою любимую фотографию, испортил матрац и куда дел покрывало. Но тутже раздумала. О таких вещах не говорят по телефону. Она должна быстро собратьвещи и вернуться домой. Возможно, Стас объяснит, что произошло в его квартире.

Открыв шкаф, она принялась доставать брюки, рубашки,футболки, джинсы, шорты, легкие пуловеры. Аккуратно сложила пиджак от светлогольняного костюма. Все пахло хорошей туалетной водой. Все было чистое,отглаженное. На полках идеальный порядок. Наталья Марковна почти успокоилась.Она решила, чта чужих в доме не было, никто в шкафах и ящиках не рылся. А чтопроизошло с покрывалом, почему дырка в матраце и зачем порвана фотография, этокак-нибудь объяснится. Надо только поговорить со Стасом. Мальчик ничего от нихтеперь не скрывает. Ему страшно, он понял, что родители - самые близкие люди.

Наталья Марковна упаковала и застегнула чемодан, позвонила ипопросила шофера Николая подняться.

В машине ей опять стало нехорошо. Она закрыла глаза,попыталась расслабиться и подумать о чем-нибудь приятном. Надо беречь силы радисына.

- Деточка, надо беречь силы ради сына, - сказала полнаяпожилая докторша в военном госпитале в Абакане, - нельзя все время плакать.Пропадет молоко. Пойми, наконец, тебе сказочно повезло. Ребенок здоров, у тебяникаких осложнений. Ну что ты отворачиваешься? Посмотри мне в глаза, скажичто-нибудь.

Наташа сквозь пелену слез поглядела на докторшу и ничего несказала.

Докторшу звали Эльза Витольдовна Шнитке, она была изссыльных немцев.

- Рожать двойню в "газике" на горной дороге, спьяной фельдшерицей, и сохранить ребенка - это просто чудо. - ЭльзаВитольдовна, аккуратно расправив халат, опустилась на стул и положила холоднуюмягкую ладонь Наташе на голову. Послушай добрый совет. Забудь ты о второммальчике. Просто забудь и все. Не было его. Ты носила одного ребенка и родилаодного.

Наташа тряхнула головой, скидывая ее руку, и произнеслахриплым злым голосом:

- Он родился первым. Я назвала его Сережей. Я его люблю.Принесите мне, пожалуйста, моего сына. Его пора кормить. У меня много молока.Второй мальчик все не съедает. Молока у меня на двоих детей. Почему вы неприносите Сережу?

- Наталья, прекрати! - крикнула докторша и нахмурилась. - Тыхочешь, чтобы я вызвала к тебе психиатра?

- Нет. Не хочу. Я не сумасшедшая, - сердито проворчалаНаташа, - вот была бы я правда сумасшедшая, я могла бы поверить, что родилаодного ребенка.

Эльза Витольдовна нахмурилась и тихо, монотонно произнесла:

- Тут у нас на третьем этаже лежит женщина, которая потерялаединственного ребенка. Теперь у нее никогда не будет детей. Ей удалили матку.Сейчас мы с тобой пойдем к ней, и ты поймешь, что такое настоящее горе. Тебестанет стыдно. Ну вставай, пойдем! Не хочешь?

- Где Сережа?

Докторша вышла из палаты и вернулась через три минуты смладенцем на руках.

- Вот твой Сережа. Вот он. Успокойся.

Наташа взяла мальчика, долго, внимательно смотрела в розовоесморщенное личико. Глазки были закрыты. Он спал, и ему что-то снилось. Онсмешно гримасничал, улыбался, хмурился, открывал ротик, как голодный птенец. Ноон был сыт. Десять минут назад Наташа его кормила.

- Это не Сережа. Это второй ребенок. Он сыт. Я должнапокормить Сережу.

- Как ты его назвала?-спросила докторша и взяла у неемладенца.

- Не знаю.

- Ну ты что, Наталья? Ему уже скоро неделя. Надо как-тоназвать. Смотри, какой он у тебя получился крепкий, красивый. Чудо, а немальчик. Отличное имя Станислав. Пока маленький, можно Стасиком называть, можноСлавиком. Как подрастет, родишь себе еще хоть троих, ты молодая, здоровая. Ну,ты поняла меня, Наталья?

- Да, Эльза Витольдовна, - смиренно кивнула Наташа, - японяла. Станислав - хорошее имя. Стас. Стасик. Но я могу хотя бы посмотреть наСережу?

Эльза Витольдовна молча вышла из палаты и унесла мальчика поимени Станислав.

Наташа осталась одна.

В военном госпитале лечились в основном мужчины. Кроме нее,была еще женщина, у которой умер ребенок, и какая-то партийная чиновница сдиабетом. Наташа лежала в маленьком отдельном боксе и ей это нравилось. Не надобыло ни с кем общаться, кроме Эльзы Витольдовны, нянек и медсестер.

Стоило закрыть глаза, и перед ней вставала одна и та жекартина. Пустое тихое шоссе. Яркие заросли незабудок и багульника на серомгранитном подножии горы. Влажный темный брезент над головой. В двух шагах от"газика" стоит Володя с пестрым свертком на руках.

Ей хотелось посмотреть на ребенка еще раз.

Пантелеевна дала ей второго мальчика, завернутого в ее халатповерх пеленки. Он громко, требовательно кричал и морщил красное влажноеличико. Наташа его тоже любила и радовалась ему, но все-таки первая, главнаяпорция счастья была уже пережита и досталась первому мальчику.

- Это ж надо как орет, ну молодец, ну ты смотри, какойшустрый получился, а? Он вам с Володькой еще даст жизни, - фельдшерица успеладостать бутылку красного сладкого вина, которую взяла для нее Наташа,приложилась к горлышку, сделала несколько жадных глотков. - Будь здоров,парень, расти большой!