— Вы не знаете.

— Не знаю чего? — выкрикнула я. — Я знаю, что у нее были сынпо имени Дональд и дочь по имени Хельга! Я знаю, что они были слишком заняты,чтобы навестить ее, но она всегда держала комнаты для них наготове, и, я думаю,у них найдется время разделить кучу монет, о которой вы говорили, теперь, когдаона умерла!

— Вы не знаете, — снова повторил он. А потом, как бы задаваявопрос самому себе, а не мне, он произнес:

— Могли ли вы не знать, проработав у нее столько времени?Могли ли? Разве Кенопенски не говорил вам? — И, прежде чем я смогла выдавить изсебя хоть слово, он начал отвечать на свои же вопросы. — Конечно, это возможно.Ведь был только пасквиль, появившийся на одной из внутренних полос местнойгазеты, и она держала это в секрете — тридцать лет назад это можно былосделать, если вы могли платить за свои привилегии. Я даже не уверен, были линапечатаны некрологи. — Помолчав, он заговорил снова, как человек, только чтооткрывший нечто новое для себя — нечто очень важное — о ком-то, кого он зналвсю свою жизнь. — Она говорила о них, как будто они были живы. Все эти годы!

— О чем это вы там бормочете? — закричала я. Чувство былотакое, будто что-то опустилось внутрь меня, и сразу же все вещи — мельчайшиеподробности — стали складываться вместе в моем уме. Я не хотела этого, но этовсе равно продолжалось — Конечно, она говорила о них как о живых! Будто онибыли живы! У него была огромная компания в Аризоне — «Голден вест ассошиэйтс»!А она была модельером в Сан-Франциско… «Гайлорд фешенс»!

Знаете, Вера всегда читала толстые исторические романы, вкоторых женщины в сильно декольтированных платьях целовали мужчин в рыцарскихдоспехах (компания, выпускающая их, называлась «Голден вест» — это былонаписано золотыми буквами на обложке каждой книги), и почему-то в связи с этимя сразу же вспомнила, что Вера родилась в маленьком городишке Гайлорд, штатМиссури. Мне хотелось думать, что он назывался как-то по-другому — Гален или,может быть, Гальсбург — будто в тех книжках, — но я знала, что это не так.Однако дочь вполне могла назвать свое предприятие по производству одежды по названиюгородка, в котором родилась ее мать.

— Мисс Клейборн, — произнес Гринбуш, выговаривая словатихим, немного взволнованным голосом. — Муж миссис Донован погиб в результатенесчастного случая, когда Дональду было пятнадцать, а Хельге тринадцать…

— Я это знаю! — ответила я так, будто хотела убедить его,что раз уж мне известно это, значит, я должна знать все.

— …и между миссис Донован о ее детьми возникли трения.

Это я знала тоже. Я вспомнила, какими притихшими былиДональд и Хельга, когда приехали на остров в День Поминовения в 1961 году наобычный летний отдых, и как люди заметили, что теперь они нигде не появляютсявсе вместе, втроем, что было особенно странным, учитывая внезапную смертьмистера Донована год назад; обычно события, подобные этому, как-то сближаютлюдей… хотя, мне кажется, горожане немного по-другому относятся к таким вещам.А потом я вспомнила еще нечто — то, что рассказал мне Джимми Де Витт осеньютого года.

— Они поссорились во время обеда в ресторане четвертого июля1961 года, — сказала я. — Мальчик и девочка уехали на следующий день. Я помню,как Кенопенски перевез их на материк на большом катере.

— Да, — согласился Гринбуш. — Так уж случилось, что от ТедаКенопенски мне известна причина их ссоры. Той весной Дональд получил водительскиеправа, и миссис Донован подарила ему в день рождения машину. Девочка, Хельга,сказала, что она тоже хочет машину. Вера — миссис Донован — кажется, пыталасьобъяснить дочери, насколько это глупая затея, что машина ей ни к чему, ведь унее нет прав, и она не сможет пользоваться ею до пятнадцати лет. Хельгаответила, что это справедливо для Мэриленда, но не для штата Мэн — здесь онаможет получить права в четырнадцать… а ей столько и было. Это могло бытьправдой, мисс Клейборн, или это только юношеская фантазия?

— В те годы это так и было, — ответила я, — хотя мнекажется, что сейчас нужно достичь пятнадцатилетнего возраста. Мистер Гринбуш,машина, которую она подарила мальчику в день рождения… это был «корвет»?

— Да, — ответил он, — откуда вам это известно, миссКлейборн?

— Наверное, когда-то я видела ее фотографию, — ответила я,но вряд ли сама слышала свой голос. Я слышала голос Веры. «Я устала видеть, какони вытаскивают лебедкой этот „корвет“ в лунном свете, — сказала мне Вера, лежана ступеньках лестницы, — Устала видеть, как выливается вода через открытоестекло дверцы со стороны пассажира».

— Странно, что она хранила эту фотографию, — заметилГринбуш, — Видите ли, Дональд и Хельга погибли в этой машине. Это случилось воктябре 1961 года, почти день в день через год после смерти их отца. Кажется,за рулем была девочка.

Он продолжал говорить, но вряд ли я слышала его, Энди, — мояголова слишком была занята собственным заполнением пустот и проделывала этонастолько быстро, что я подумала, что, должно быть, знала, что они умерли…где-то в глубине души я знала это. Гринбуш сказал, что они выпили и ехали намашине со скоростью более ста миль в час, когда девочка просмотрела поворот ивлетела в карьер; он сказал, что, скорее всего, оба были мертвы задолго дотого, как эта двухместная жестянка затонула.

Он сказал, что эта тоже был несчастный случай, но янаверняка знала намного больше о несчастных случаях, чем он.

Возможно, Вера тоже разбиралась в них лучше, и, возможно,она всегда знала, что ссора в то лето не имела никакого отношения к тому,получит или нет Хельга водительские права в штате Мэн; это просто была самаяподходящая кость, которую они могли выбрать. Когда Мак-Олиф спросил меня, о чеммы спорили с Джо до того, как он принялся душить меня, я ответила: в основномиз-за денег, но подспудно из-за пьянства. Поверхностная сторона людских ссорчастенько отличается от мотивов, толкающих к ссорам, насколько мне известно.Вполне возможно, что в действительности они спорили о том, что случилось сМайклом Донованом год назад.

Вера и ее управляющий домом убили мужа, Энди, — она сделалаэто, но выкрутилась и рассказала мне об этом. Ее тоже никто не обвинил, ноиногда в семье находятся люди, знающие отгадку головоломки, не известную законуи полиции. Такие, как Селена, например… а возможно, и такие, как Дональд иХельга Донованы. Представляю, как они смотрели на Веру в то лето до того, каквозникла ссора в ресторане, и они покинули Литл-Толл навсегда. Я снова и сновапыталась вспомнить, какими были их глаза, когда они смотрели на нее, были лиони похожи на глаза Селены, когда она смотрела на меня, но не могла сделатьэтого. Возможно, со временем мне это удастся, но теперь я уже ничего незагадываю наперед, если вы понимаете, о чем я говорю.

Я знаю, что шестнадцать лет — это слишком мало для такогоозорника, каким был Дон Донован, чтобы пользоваться водительскими правами, — онбыл слишком молод, а если еще учесть и такую скоростную машину, вот вам ирецепт несчастья. Вера была достаточно умна, чтобы понимать это, и она должнабыла быть напугана до смерти, она ненавидела мужа, но сына любила больше жизни.Я знаю это. Однако она все равно подарила ему машину. Несмотря на все своеупрямство и выносливость, она положила эту ракету ему в карман и, каквыяснилось позже, в карман Хельге тоже, хотя Дон, возможно, только начиналбриться. Мне кажется, это было чувство вины, Энди. Может быть, мне хочетсядумать, что это было только это, потому что мне не хочется думать, что к этомупримешивался страх, что парочка богатеньких детишек, таких как они, моглишантажировать свою мать и вымогать что-то за смерть своего отца. Ядействительно так не думаю… но и это возможно; это вполне возможно. В мире, гдемужчина может потратить месяцы, пытаясь затащить в постель собственную дочь,мне все кажется возможным.