ведьмак. — Такие серьги глаз не режут. Простенькие, небольшие…

— Красивые, — вновь прервала его Ида.

— Да, — согласился с ней мужчина и скрыл улыбку, до того забавно в эту минуту выглядела его подопечная. Того и гляди ногой топнет.

И то, что девушка часто дотрагивалась до сережек, не было продиктовано слабой застежкой, она как раз держала хорошо. Но, похоже, Ида опасалась расстаться со своей обновкой. А может, удостоверялась, что она есть. Точней сказать было невозможно, а сама девушка не объясняла своего поведения. Но Иллису и в голову не приходило одернуть ее или высмеять. Напротив, молодому человеку бело приятно.

— Сейчас встретимся с Вишем, — сказал юноша. — Потом я схожу в библиотеку, а ты отдохнешь с дороги.

— Я не устала, Огонечек, — ответила Ида.

Молодой человек поджал губы. Его начало раздражать это прозвище. Поначалу Иллис воспринял предложенное обращение спокойно, оно даже ему понравилось. Во-первых, так надо было для его безопасности, а во-вторых, прозвище было милым. Но вот уже некоторое время оно жало ему, как одежка с чужого плеча. Да, по сути, так оно и было. Огоньком был Андел Лиран, но не Иллис Фраш.

К бывшему или несостоявшемуся жениху юноша относился с неприязнью. И было это по нескольким причинам. Он разделял мнение Виша, что Андел предал исчезнувшую невесту, когда женился на девушке, по здравому рассуждению причастной к произошедшему. Нет, ни ведьмак, ни студент не говорили об этом друг с другом. Каждый держал при себе свои мысли, но отношение их было схожим.

Была еще причина, по которой молодому человеку разонравилось данное ему прозвище. Ему казалось, что каждый раз, когда Ида произносит его, она думает совсем о другом человеке. Видит его, думает о нем, ставит его на место нового знакомого. А он, Иллис Фраш, превращается в призрака, отдав свое тело другому мужчине. Юноше не нравилось быть призраком, ему хотелось быть самим собой. И скрывалось ли под этим желанием что-то еще, он задумываться не спешил.

Однако Иллис переборол себя и в этом раз, хоть на языке и вертелась просьба больше не называть его чужим прозвищем. Это надо было для дела… наверное.

— Потом мы сходим с тобой к парфюмеру, — чтобы вернуть себе пошатнувшееся благодушие, сказал молодой человек. — Я бы мог и сам, но не знаю, какой аромат тебе понравится. А еще мы можем купить тебе новое платье и туфельки. Или…

— Денег-то хватит, студент? — вопрос, заданный с явной иронией, прозвучал неожиданно. Впрочем, только для Иллиса.

— Виш, — не обернувшись к ведьмаку, произнесла Ида. — Я тебя почувствовала.

Молодой человек обернулся к их спутнику, прошедшему извилистый путь до места встречи, окинул его мрачноватым взглядом и ответил:

— Деньги найдутся.

— Дело твое, — махнул рукой ведьмак. — Идемте. — И тут же добавил: — Вы молодцы, хорошо держались. Не знал бы правды, решил, как и все, что вижу парочку счастливых голубков.

— А вы прекрасно справились с ролью унылой ледышки с постоянным недосыпом, — парировал парень.

— Зато выспался, — пожал плечами Виш. — И даже ваше щебетание не помешало.

— Это упущение, придется наверстать, — широко улыбнулся студент. — Теперь ваши уши в нашем полном распоряжении.

— Хорошо, что Ида не болтушка, — усмехнулся ведьмак.

— Зато я люблю поговорить, — подмигнул Иллис.

— И это хорошо, — ответил Виш многозначительно и поднял вверх указательный палец. — Значит, с Лиранами наговоришься от души.

Фраш фыркнул и отвернулся, но вскоре скосил глаза на спутника и произнес:

— Все-таки вы ядовитый, Виш.

— А ты балабол, — парировал ведьмак. — Но я ведь не жалуюсь.

— Вам попросту некому жаловаться, — снова улыбнулся Иллис.

— Почему некому? Могу Иде пожаловаться. Она слова поперек не скажет, еще и поддакнет. Да, девонька?

— Да, дяденька, — привычно кивнула Ида.

Виш развел руками, показывая: «Что я и говорил». Вдруг усмехнулся и добавил:

— Правда, может также тихо пойти и кого-нибудь приголубить до полного опустошения, но ведь без споров и болтовни. Чудесная девочка.

Ида посмотрела на него и улыбнулась. И ведьмак вдруг забеспокоился, не приняла ли она его слова, как знак одобрения? Или же попросту ей стала приятна последняя фраза? Оставлять без внимания свои сомнения мужчина не стал, и потому произнес:

— Так делать не надо, слышишь, Ида?

— Хорошо, дяденька, — и вновь не стала перечить девушка, чем совершенно не успокоила своего старшего спутника. Но читать по этому поводу нравоучения посреди улицы он не стал. Да и сказано на эту тему было уже немало, пока они шли до станции для поездки в столицу.

В этот момент они вышли на окраину, и Виш повел своих подопечных к дому, где намеревался остановиться на время пребывания в столице. Сколько это займет времени, никто точно не знал, а деньги, к сожалению, имели свойство заканчиваться. Так что тратиться на очередной гостевой дом не хотелось. Иллис предлагал наведаться к его университетскому приятелю, но ведьмак отказался. Они с Идой были не той компанией, с которой студент мог явиться к знакомцу, а после оставить их там.

Ему и вправду вскоре предстояло явиться к Лиранам и под предлогом родственных отношений задержаться у них хотя бы на пару дней. Легенда с генеалогическим древом оставалась их единственным ключом к этой двери, и Иллис должен был использовать его, чтобы войти в дом людей, причастных ко всей этой истории, которая собрала воедино ведьмака, бывшую покойницу и студента.

К тому же после размышлений и рассуждений они вновь сошлись на Малисе. Она была единственным связующим звеном, что в смерти Иды, что в покушении на Иллиса. Но если с соперницей всё было понятно, то с младшим Фрашем непонятно совершенно. Нет, правда, убил и возродил Литтиду Кайель, а после натравил ее на студента один и тот же колдун. Пересечение с Фрашами имели только Ливиды, и они когда-то сошлись с этим колдуном. Выходило, что вновь причастна была жена Андела Лирана. Оставалось выяснить причину.

А пока Иллис будет работать на пользу дела в доме Лиранов, Вишу и Иде надо было ждать, и ждать там, где они будут более уместны, чем в доме приятеля студента. Такое место у ведьмака было.

— Пришли, — сказал Вишер и первым направился к аккуратному одноэтажному домику с выбеленными стенами. — Надеюсь, он еще жив.

Мужчина дернул шнурок, висевший на двери, и в доме послышался звонок колокольчика. А вскоре раздался звук приближающихся шагов, и когда дверь открылась, на пороге появился старичок, такой же опрятный, как его дом. Он подслеповато прищурился, разглядывая незваного гостя, и тот, улыбнувшись, произнес:

— Здравствуй, Сал, не узнаешь?

— Нет, не узнаю, — ответил старичок. — Назовись, почтенный.

— Это ты почтенный, Сал,