Хартли молча кивал, продолжая ее обнимать. Немного погодя онотвел ее домой. Зоя и Таня пили кофе. Хартли присоединился к ним, Мэри Стюартпошла принять душ. Когда раздался обеденный гонг, женщины поручили Хартлидождаться Мэри Стюарт, а сами отправились в ресторан. После случившегося всембыло не до веселья. Выйдя из ванной, Мэри Стюарт удивилась: вместо подруг еедожидался Хартли. Она поблагодарила его за любезность и, увидев его ласковыеглаза, прониклась к нему жалостью. Он тоже пережил трагедию, а теперь тратилвсе душевные силы на нее. Она не вправе причинять ему боль.

– Не хочу делать вам больно, – сказала она, делая шаг кнему. Ее влекло к Хартли, но она не хотела проявлять эгоизм. Ведь Мэри Стюарт ещене до конца разобралась с Биллом, хоть и пришла к твердому решению, какпоступить. Но ей требовалось время. – Вы так добры ко мне, хотя мы едвазнакомы! Никто еще не был со мной так добр, не считая Тани.

– Спасибо. – Он присел на ручку дивана, не сводя с нееглаз. На ней была красная тенниска и джинсы. Она была так хороша, что у негоучащенно забилось сердце. – Я взрослый мужчина, Мэри Стюарт. Не тревожьтесь заменя. Оба мы немало пережили и заслуживаем осторожного обращения. Понимаю, эторискованно. Предоставьте действовать мне. Я побуду с вами.

Она не верила своим ушам. Он изъявлял готовность подождать,пока она расстанется с Биллом.

Не сказав больше ни слова, он подошел к ней, заключил вобъятия и поцеловал. От нее пахло духами, мылом, зубной пастой – чистотой.Хартли запустил пальцы в ее волосы. Он так давно не целовал женщину, что успелзабыть это ощущение; оба были еще достаточно молоды и не готовы лишать себярадостей жизни. Они были как потерпевшие кораблекрушение, переплывшие Ла-Манш ивместе выбравшиеся на берег. Уставшие, продрогшие, изголодавшиеся. Но все этоотходило на задний план по сравнению с благодарностью Провидению за то, что онивыжили и оказались вместе. Он снова улыбнулся ей и поцеловал в губы.

Никогда еще Мэри Стюарт не ощущала такого нежногоприкосновения. Она догадывалась, что он окажется потрясающим любовником, нопока не жаждала этого. Ни он, ни она не знали, куда их это заведет. Сейчас онинаходились в Вайоминге и были вместе. Этого хватало с лихвой.

Наступил третий день в Вайоминге. Зоя открыла глаза и соннопотянулась. Часы показывали без чего-то семь. Еще несколько минут – и онавстанет. Из кухни доносились какие-то звуки. Мэри Стюарт уже поднялась и,зевая, отправилась в кухню сварить кофе. При виде Тани она еле устояла наногах.

– Что ты тут делаешь? – воскликнула она. Никогда еще,даже в колледже, Таня не вставала так рано.

– Живу, что же еще? – Таня уже сварила кофе, разогрелабулочки, достала из холодильника йогурты. Судя по ее виду, она успела умыться ипочистить зубы.

Зоя выглянула и тоже не поверила своим глазам.

– Что-то случилось? – Зоя даже испугалась, заподозривнеладное. Чтобы поднять Таню в такой ранний час, требовалось что-то из ряда вонвыходящее. Она не поверила, когда ей сказали, что все в полном порядке.

– Господи, да что с вами? – всплеснула руками Таня. –Решила встать пораньше, только и всего.

Но подруг оказалось нелегко убедить.

– Знаю, знаю! – Зоя широко улыбнулась. Настал Танинчеред отдуваться: достаточно она дразнила Зою из-за Сэма, а Мэри Стюарт – из-заХартли. – Гордон, да?

– Глупости! – отмахнулась Таня. – Простой ковбой...

– Ну и что? Он смотрит на тебя, как на дар с небес.

– Перестань! – Таня продолжила свои хлопоты как ни вчем не бывало.

Зоя попала в точку. Вторая половина предыдущего дня прошла внапряженных беседах. Происшествие с Бенджамином настроило всех на серьезныйлад. Гордон заговорил о своем сыне. Парень уже вырос, отец два года с ним невиделся, но определенно души в нем не чаял. Таня вспоминала свой брак с БоббиДжо и его печальный финал. Только первое свое замужество она считала настоящими до сих пор сожалела, что оно рухнуло под тяжестью ее карьеры, хотя ипризнавала, что все равно рано или поздно переросла бы мужа.

Ей часто приходилось по нему грустить. С чем она останется вконечном счете? Со стопкой золотых дисков, кучей денег, одна в огромном доме?Без мужа, без детей, без единого близкого существа, способного позаботиться о«ей в старости. С кем делить тогда победы и поражения? Жизнь представлялась ейсейчас бессмысленной, а место в жизни, которого она так упорно добивалась,оказалось никчемным. Весь Голливуд только о таком и мечтает, для нее же оноровно ничего не значило. Она поделилась с Гордоном своими сомнениями, а он,проявив благоразумие, сумел ее утешить, оказался сообразительным, практичным,реальным человеком, под стать ей.

Как ни странно, у них оказалось много общего. Он бы не прочьпродолжить беседу, но пришло время возвращаться. Ковбоям разрешалось ужинатьвместе с гостями только по воскресеньям, а также в выходные дни. Разговор сГордоном оставил у Тани приятное чувство. Многое в нем ей импонировало. Егопростота и некоторая грубоватость ничуть не смущали. Он добр, предупредителен,не проявляет ни жестокости, ни алчности, зато умен и рассудителен. В его пользуговорит даже техасское происхождение. Признаться же подругам, как он ейсимпатичен, она еще не готова.

– У тебя появились от нас секреты? – не отставала Зоя.Ей вторила Мэри Стюарт.

Не обращая на них внимания, Таня завершила свой туалет. Онавыглядела сногсшибательно в выцветших джинсах и тенниске цвета персика, дажеотказалась от любимых старых сапог в пользу новых – абрикосового цвета, сручной отделкой, приобретенных дома, в Техасе.

Хартли дожидался в ресторане. Он радостно обнял Мэри Стюарти тепло приветствовал остальных. От него пахло мылом и лосьоном после бритья;ему очень шли белая рубашка и джинсы. Таня поймала себя на мысли, что сегодняон и Мэри Стюарт смотрятся особенно. Казалось, они созданы друг для друга. Онаподелилась своим наблюдением с Зоей, и та полностью с ней согласилась.

Бенджамин с нетерпением дожидался их, чтобы подсунуть наподпись свой гипс. Таня наградила его поцелуем и автографом, после чего стайкадевушек, заручившись согласием матерей, тоже стала клянчить у нее автографы. Публикауже привыкла к ее присутствию, и никто не фотографировал исподтишка, что онаоценила по достоинству. Потом ей приветственно помахал Гордон, седлавшийлошадей. Как обычно, они выехали на прогулку одними из последних. Перед этимМэри Стюарт посидела на скамеечке с Бенджамином на коленях. Теперь онавоспринимала его как подарок судьбы.

– Ну и напугал ты нас вчера! – сказана она, вспоминаяего несущимся на взбесившейся лошади, а потом как он взлетел в воздух ишлепнулся на камни.

– Врач сказал, что я должен был сломать шею, но несломал.

– Повезло тебе!

– А как плакала мама! – Он серьезно взглянул на МэриСтюарт. – Ты была права. Она сказала, что не будет любить другого ребенка так,как меня. Я передал ей твои слова, а она говорит: так и есть.