– Крайдин… – уже ее вид не говорил ни о чем хорошем. Бледная, нижняя губа дрожит, а маленькая золотая корона криво съехала из-за отцепившейся шпильки. – Я отправила к тебе посыльного сразу же…

Посыльного Крайдин не видел, но его могли и перехватить. Или попросту разминулись.

– Что происходит?

В ответ королева всхлипнула. Крайдин пронесся мимо ее, но ее величество уцепилась ему в локоть:

– Крайдин, я не знала, клянусь, не знала! Я привезла лучшего лекаря, но было уже поздно… он подтвердил, что… но кто же мог такое предположить?

Крайдин выдернул руку и шагнул к старой служанке. Кажется, он уже все прекрасно понял, но нужен был человек, который это озвучит. Старуха выглядела опухшей, но заговорила быстро и сухо, успевая подстроиться под его шаги:

– Она почувствовала себя плохо ночью, милорд. Но приказала вас не беспокоить. Утром ей стало хуже, я тогда не послушалась и отправила записку королеве-матери. Подумала, что лучше уж я ее величество напрасно обеспокою… Госпожа ударила меня и сильно накричала… Но я не знала, что еще делать!

– Мне сообщить! – заорал на нее Крайдин в полный голос.

Глаза верной служанки вмиг наполнились слезами, но она смотрела прямо:

– И вы ничего бы не сделали… Королевский лекарь подтвердил, что это был яд. Ничего бы не помогло… ничего… Она умерла уже после его приезда.

Крайдин покачнулся и резко сбавил тон:

– А стража? Когда ушла королевская стража, Матильда?

– Вчера… примерно после обеда. Их капитан получил какое-то распоряжение, после чего вся охрана просто уехала…

Крайдин толкнул дверь, сделал еще два шага и замер. Лекарь, все еще сидевший возле постели, медленно встал и пошел к выходу, прошептав едва слышно:

– Мои соболезнования, милорд. Простите, что не смог ей помочь. Редкий яд, который невозможно было бы распознать уже через несколько часов, и который не оставляет шансов…

И вышел, оставив сына в комнате с еще неостывшим телом. Крайдин никак не мог заставить себя посмотреть на лицо матери, его качало. Он закрывал глаза, снова открывал и не мог понять, каким образом начать думать. Зачем-то прошел мимо кровати к окну, повернулся к столу и почти упал, но успел подставить руки. Быть может, ему следовало дать волю слезам. Или заорать в полную глотку. Но он не мог вспомнить, как это делается. Выпрямился, опять склонился, упираясь кулаками в столешницу. Подтянул неверной рукой листок с кривым, каким-то слабым почерком, в котором сложно было угадать изящные буквы, какими обычно писала мать. Написанное разобрать невозможно.

Смял, откинул и снова закрыл глаза. Она сразу знала, что отравлена. Вполне возможно, даже яд распознала. И поэтому приказала слугам не сообщать о самочувствии – исправить все равно было нельзя. Крайдин потряс головой. Нет, не так. Признаки яда исчезли бы через несколько часов, но старая служанка ослушалась и отправила записку королеве, а та притащила с собой личного доктора. Мать не хотела, чтобы Крайдин знал наверняка, что ее отравили. Пусть бы просто подозревал, но не знал с абсолютной точностью – потому что в этом случае он бы начал рвать всех, кого подозревает. Хотя кого тут подозревать? Королевская стража уехала и сразу после этого мать слегла.

Он медленно повернул голову, тяжело ведя взглядом по ногам, вверх, на лицо. Она будто просто спит. Спит, хотя бледнее, чем обычно. Крайдин сделал шаг к двери, запнулся, упал на колено, встал, выпрямился и пошел дальше.

В холле на нем повисла королева, которая причитала сквозь слезы. Крайдин уцепился за то, что давало ему хоть какие-то силы, – за злость. Он вскинул руку и схватил ее за горло. Ее величество захрипела, но все равно махнула рукой двум своим охранникам, чтобы не приближались. Фрейлины визжали неподалеку.

Крайдин наклонился, глядя в светлые омерзительные глаза:

– Твой сын убил мою мать. Так может, начать с тебя?

– Крайдин… – она даже вырваться не пыталась. – Мальчик, ты раздавлен…

– Раздавлен? – Крайдин не мог согласиться, но хватку ослабил. Он вообще не был способен подыскать подходящее слово для своего состояния.

– Конечно, – она и не думала отстраняться, а будто наоборот, собиралась обнять. – Это немыслимая трагедия… Кто мог так поступить с Окирной?

– Ты настолько тупая? – он даже не удивился.

– Это не Рай! – воскликнула она. – Даже не думай, что твой брат отдал подобный приказ! У тебя много врагов, мальчик…

Крайдину было плохо. Его тошнило, а ноги стали какими-то слабыми. В голове прочно засел непроходимый туман. Королева же говорила и говорила, будто пыталась его в чем-то убедить:

– У Рая много к тебе претензий, но он никогда не желал всерьез тебе или твоей матери зла! Пойми же ты, Крайдин! Враги это сделали специально – чтобы ты перестал думать!

Чтобы перестал думать… Что ж, им это удалось.

– Ваше величество, – он почему-то вдруг вспомнил о ее статусе. Она дура, всегда была только дурой. Но никогда не была его врагом. Если бы не старая Матильда и эта тупица, прискакавшая по первому зову служанки, то яд бы уже не распознали, Крайдина бы уверяли, что мать застиг сердечный приступ или что-то в этом роде. А сил больше не хватало ни на споры, ни на осознание. – Ваше величество, займитесь организацией похорон, если она в самом деле была вашей подругой.

– Крайдин, ты куда? Тебе следует сесть и успокоиться…

Успокаиваться Крайдин точно не собирался.

Конь нес его обратно в Хлаох, Крайдин заставлял себя перебирать в уме имена. Почему-то первой вспомнилась графиня Арьякуш. Могла ли она вчера понять, что он врет? Что не стал бы убивать Мариссу, даже если бы это грозило провалом всего плана? И тогда она выбрала другого императора, а во дворец сообщила обо всех намерениях. Зачем-то вспомнилась и Найна, которая от ревности сошла с ума. Возможно, Крайдин привлекает таких женщин – больных, безумных, и всем почему-то мешает именно Марисса. Хотя Лару вроде бы больше привлекала власть, чем сам Крайдин… Он не был уверен. Он больше ни в чем не мог быть уверен.

В дом графини он забрался через окно, когда темнело. Все-таки включились хоть какие-то рефлексы, обеспечившие ему осторожность, на разум сейчас полагаться не стоило. В комнату сначала вошла служанка и вскрикнула, вслед за ней в проходе появилась и Лара в безупречном бальном платье.

– Милорд?! – она, конечно, тоже была напугана.

Крайдин подошел, вышвырнул служанку из спальни и резко захлопнул дверь. Наклонился к самому лицу замершей красавицы:

– Это ты? Ты сообщила о моем вчерашнем визите?

– Что? Нет, конечно! Крайдин, что происходит?

Ее трясло от страха. Но если она виновна, то ее бы тоже трясло.

– Мою мать отравили, – произнес тихо, сам не желая слышать эти слова.