– Доброго пути, мой мальчик, – проговорил он торжественно и вышел из-за стола, чтобы обнять Тибо. Объятие было столь же долгим, как подъем в поднебесную обитель.

Выпустив Тибо из рук, он подтолкнул его к дверям, словно внезапно захотел поскорее с ним расстаться.

– Доброго пути, ваше королевское величество, – повторил он, когда остался один под сверкающим хрустальным сводом.

Лисандр готов был отдать все на свете, лишь бы его взяли с собой в путешествие. Но нет, сиди как пришитый на школьной скамье. Всякий раз, когда учительница ударяла его по пальцам линейкой или Батист принимался донимать, он представлял себе, как вылезает из окна своей комнаты, бежит в порт и на первой же шхуне уплывает в Бержерак. А там… Умирает от тоски и вины. Затем снова плывет в Краеугольный Камень. В конце концов, Лисандр остался без путешествий по своей воле.

Королевский кортеж пустился в путь на заре. Мадлен одна сидела в роскошной карете, похожей на свадебный торт. Остальные ехали верхом: Овид, Лукас, конюх, двое слуг, повар и еще рыжий Бенуа, сделавший молниеносную карьеру, так как Манфред назначил его личным камердинером короля. Тибо с радостью сел на своего любимого Эпиналя. Эме достался Гораций, конь Альберика. Королевская чета впечатляла: на белоснежных жеребцах молодой светловолосый король в алом плаще и темнокожая королева в лиловой накидке.

Проехали по мосту через Верную, миновали Крест четырех дорог и двинулись по самой длинной из них, что вела к Центральной провинции между высокими холмами. Но потом свернули к суровому гребню на горизонте, который и был провинцией Френель. Переправились через ручей, границу двух провинций, и Бенуа решил, что большой старый тополь как нельзя лучше подходит для привала.

– Мы не устали, – запротестовал Тибо.

– Как начнем подъем к Френелю, сир, негде будет остановиться – одни скалы.

Бенуа был прав. Тибо скрепя сердце согласился. Мадлен, выскочив из свадебного торта, подбежала к королеве.

– Выпьете горячего, госпожа? Может, чаю? Какого сорта?

– Обычного, черного.

– А какой сорт черного, госпожа?

– О чем ты, Мадлен? Мы же не везем с собой коллекцию чаев!

– Везем! Везем! И не только чаев!

Слуги бросились собирать хворост. Повар распаковал жаркое, соусы и глазированные фрукты. Конюх провел щеткой по безупречным спинам лошадей и проверил новенькие подковы. Из повозок достали сковороды, кастрюли, серебряные приборы, стало уютно по-домашнему. Земля пахла влажностью, тополь ронял листья, ветер задирал скатерть, на севере теснились тучи, однако завтрак на траве удался на славу. Рука Манфреда в белоснежной перчатке словно дотянулась до них и обо всем позаботилась. Бенуа, решив стать незаменимым, как Манфред, неукоснительно исполнял все его наказы.

– Тибо! Не слишком ли много церемоний? – занервничала Эма.

– Я знаю, ты считаешь, что слишком. Не волнуйся, как только я велю отремонтировать башню Дордонь… А пока отдохни как следует, впереди тяжелый переход.

И действительно, всю вторую половину дня они карабкались по крутой опасной тропе, которая вилась спиралью, будто старалась завязать бант. Камни из-под копыт улетали в пропасть. Колесо кареты повисало над пустотой. Когда они наконец добрались до вершины, то оказались в другом времени года: в лицо дул ледяной ветер, насколько хватало глаз, бушевало серое море. Среди кипящих волн виднелся скалистый гребень, который вел к небольшой части острова, будто отрубленной топором великана. Гребень – единственная дорога в провинцию Френель. Такая узкая, что всадники, осторожно продвигаясь вперед, молили бога, чтобы никто не ехал навстречу.

Они прибыли в небольшой городок, что притулился среди скал и очень понравился Тибо. Домишки лепились один над другим, улицы были пробиты прямо в скале. Рыбачьи хижины ютились в расщелинах, а лодки, подвешенные у дверей, казалось, летали по воздуху. Как бы там ни было, второго Френеля не сыскать на всем белом свете. Зима приходила сюда на месяц раньше, а уходила на месяц позже. Кормилась провинция благодаря добыче оникса, чьи жилы тянулись в глубине скал, а некоторые из них – черные как смоль – ценились дороже золота.

Навстречу королевскому кортежу сбежалась толпа и, словно волна, увлекла его к школе, продуваемой сквозняками. Угощение расставили прямо на наклонных досках парт. Голоса и напитки казались грубыми, поданные руки и жаркое – жесткими, зато смех – громким и радостным. Среди веселья Бенуа остался бесстрастен и холоден, а Эма наконец почувствовала себя как дома. Она трижды просила добавки горячего супа, отдала должное сельдерею, главному украшению стола, и угостила кусочком свинины собаку, которая улеглась у ее ног. Глубокой ночью гостей проводили до единственного в городе постоялого двора, где им отвели лучшую комнату. Окна с двойными рамами на случай, если ветер сорвет ставни, смотрели на море. А на случай, если и рамы улетят, кровать разместили в шкафу из сосновых досок. Эма и Тибо крепко прижались друг к другу и укрылись грубым шерстяным одеялом, пахнущим овцой.

Пока что они путешествовали удачно.

На следующее утро поднялись очень рано. Как предсказывал Клеман, советница из Френеля предложила им экскурсию в знаменитую пещеру. Местный скалолаз-любитель повел их козьими тропками, то и дело сбиваясь с пути. Даже добравшись до места, он не сразу отыскал вход, потому что скала заросла плющом. Внутри пещера была огромной, с причудливыми колоннами из сталактитов и сталагмитов, которые веками росли навстречу друг другу. Одни походили на человеческие кости, другие – на страшных чертей, третьи – на плотоядные цветы.

Тибо задыхался в пещере. Она казалась ему пастью горы, которая вот-вот захлопнется, пережует его и проглотит.

– Что за шум? – спросил Лукас, прислушавшись к глухому подземному ворчанью.

– Никто не знает, – отвечал скалолаз, подняв повыше свечу. – На секунду из полной темноты вынырнуло его жабье лицо. – Мы много тут лазили, но другого входа в пещеру не нашли.

Тибо вспомнил слова Клемана: «удивительная загадка». Нет уж, он не станет ее разгадывать. Сюрприз? Королю не надо сюрпризов! Ему нужен не вход, а выход, пусть это одно и то же отверстие.

Свеча скалолаза приблизилась к знаменитым окаменелостям.

– Похоже на ночное небо, – сказала Эма, очарованная поблескивающими спиралями.

– Хорошо сказано, госпожа, – одобрил провожатый. – Наш великий Клеман тоже сравнивал отпечатки раковин с небесной картой… Посмотрите, например, вот сюда! Что вы видите, ваше величество?

– Скалу, – пробормотал Тибо, чувствуя, что покрывается холодным потом.

– Согласно нашему великому Клеману, это изображение созвездия Азале, ваше величество.

– Знаю. Я тоже читал его «Энциклопедию». Но, по моему мнению, великий Клеман ошибся. Это совпадение. Остальное вообще ни на что не похоже.

Но Эму окаменелости заворожили. Она гладила самую большую раковину и не могла оторваться. Скалолаз протянул ей лупу и поднес поближе свечу, чтобы она рассмотрела спирали внутри спиралей.