– Как вы прикажете, ваше величество, как прикажете. Разумеется, сир.

Зигмунд поклонился и исчез. Вскоре из соседней комнаты послышался страшный шум, будто Зигмунд отдирал там половицы. Потом в ней раздались голоса, смех, шутки и, наконец, условные пять ударов в стену – так Лукас и Овид сообщили, что они здесь. Тибо вздохнул с облегчением и даже проглотил холодный ужин. Но, готовясь улечься между влажных простыней, предусмотрительно сунул кинжал себе под подушку.

Эма уже крепко спала, ее кудри разметались, она дышала ровно и глубоко. Тибо тоже готов был уснуть, но близость кинжала мешала ему. Король не понимал причины своей тревоги. Он чувствовал себя странником, попавшим в дом, где готовится преступление. Чувствовал, что ему посылали знаки, предвестия грядущих бед, а он не умел их прочесть. В самом деле, Тибо следовало бы всерьез опасаться того, что притаилось в усадьбе Ис. Опасаться необъяснимого ворчанья в пещере Френель, созвездия, составленного из окаменелостей, звезды, которая сияла ярче других. Он должен был встревожиться из-за внезапно наставших холодов и странных карт на столе наставника. Но Тибо не мог этого знать, все камешки мозаики легли по местам много позже.

Утренний завтрак накрыли в большой гостиной, из которой в преддверии бала вынесли всю мебель, хотя бал так и не состоялся. Над столом висела огромная люстра, напоминавшая гильотину. В хлебе корки были толще мякиша. Масло горчило, компот прокис. С похоронным видом домоправительница извинилась за отсутствующего мужа (он-де отправился на охоту) и спросила, не нужно ли заварить еще кофе.

– Не трудитесь, – ответил Тибо. – Мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Что вы хотите этим сказать, ваше величество?

– Мы уедем завтра утром.

Домоправительница заволновалась. Носик у нее покраснел. Согласно инструкциям, которые она получила, августейшие особы должны были провести в усадьбе не меньше трех суток. Большой прием с представителями всех ремесленных цехов состоится послезавтра вечером. Если король ими недоволен, он прогонит их из усадьбы. И что тогда будет с Викторией, воспитанной как принцесса? От ужаса домоправительница пролила кофе на свои розовые туфли.

– Но, ваше величество, мы уже положили в маринад кабана для завтрашнего торжественного ужина, приготовили нашу знаменитую томатную пасту с тмином…

Эма почувствовала тошноту.

– А скажите мне, госпожа Доре, кабана вы подадите сырым или жареным? – насмешливо спросил Тибо. – А в томатную пасту вы кладете томаты?

– Сир, томатная паста делается непременно из томатов, а кабан…

– Наша свита уже позавтракала? – прервал даму Тибо все тем же насмешливым тоном. – Мадлен обычно пьет теплое молоко с ванилью. Бенуа ест только фрукты. Неужели им пришлось распаковывать привезенные запасы и разводить костер у вас на клумбах?

– Но… но… ваше величество…

– Мы неприхотливы в еде, сударыня, и, совершив длительное морское путешествие, привыкли к влажным постелям. Но при теперешней напряженной обстановке ваша небрежность может быть расценена как измена. Вы многим рискуете, мадам. Кстати, дайте-ка взглянуть на разрешение на охоту.

Домоправительница знала, что муж охотится безо всякого разрешения, но понятия не имела, что это тоже преступление. Она нервно переступала на мраморном полу, пытаясь сообразить, что же ответить. Раздался торопливый, нервный стук в дверь – в гостиной появился Бенуа. Увидев короля в халате, он застыл с открытым ртом. Потом с трудом выдавил улыбку.

– Ваше величество, вас ожидают на площади в Исе через полчаса.

– У меня еще целых полчаса? Отлично.

Бенуа не верил, что за полчаса государь отлично со всем управится. Королю следовало причесаться (а это совсем не просто!), побриться, надеть камзол с тридцатью пуговицами в виде лисичек, чьи мордочки никак не желали пролезать в петлю. И самое худшее: король не позволял ему прислуживать, с упоением предаваясь совсем не королевским занятиям. Клеман де Френель, поощряя в Тибо стремление к самостоятельности, привил ему дурную привычку самому делать все, что для королей обычно исполняют слуги. Тибо яростно отстаивал свое право одеваться без посторонней помощи. Сам разводил в камине огонь, сам седлал коня и наполнял чернильницу. По мнению Бенуа, эти причуды – неслыханный скандал. А теперь еще им грозило опоздание! Как бы коснуться этого вопроса поделикатнее? К счастью, Тибо прекрасно понял беспокойство Бенуа.

– Что? Я не могу явиться туда в халате?

– При первом знакомстве это было бы не совсем удобно, ваше величество.

Вопреки ожиданиям, благодаря исключительной ловкости Бенуа королевская карета ровно через полчаса въехала на главную площадь Иса, украшенную гирляндами и усыпанную конфетти. Мальчики из церковного хора стояли вдоль ковровой дорожки, по которой Эма и Тибо, выйдя из кареты, должны были прошествовать к помосту с троном. Собственно, они и прошествовали под пение чистых детских голосов. И вдруг посреди всего этого благорастворения раздался отчаянный вопль:

– Горе королю!

Лукас и Овид завертели головами, ища виновника, и стали теснить государя обратно к карете.

– Я потерял урожай! Его погубили заморозки! Зима пришла слишком рано! Горе королю, если при нем гибнет жатва!

Крестьянина, который посылал Тибо проклятия, в толпе не было видно, люди поторопились сами на месте свести с ним счеты, и праздник превратился во всеобщую потасовку. Над хаосом, воцарившимся на площади, парил, став недосягаемым, трон под балдахином в звездах, а над троном – суровые тучи. Небо вскоре обрушило на воскресные наряды горожан ливень и отправило с помощью ветра гирлянды в сточную канаву. Миг – и главная площадь Иса опустела.

Эта церемония представления короля народу стала самой короткой в истории королевства. Подданные успели увидеть лишь красный плащ короля из-за спины телохранителей. И должны были этим удовольствоваться.

Зато Бенуа не преминул воспользоваться суматохой и вновь обнаружил свои дарования. Он действовал с молниеносной быстротой: распахнул дверцы кареты, подсадил королеву, кучеру указал на лошадей, поправил помпоны на упряжи и дал знак трогаться. Он проделал все в один миг, и карета помчалась во весь опор. А вот Бенуа остался. Про него забыли. Самый многообещающий камердинер королевства стоял один на площади в башмаках, облепленных конфетти.

Забрызганные грязью лошади и побуревшая карета прибыли в усадьбу гораздо раньше, чем было предусмотрено. Домоправительница не успела приготовить гостям никакой еды. Извиняясь, она пообещала, что за дело немедленно примутся мажордом, метрдотель, садовник и дровосек, выдавая беднягу Зигмунда за целый штат прислуги. Супруг Доре собрался внести свою лепту и отправился в гостиную раздувать огонь в камине.

Тибо безмерно раздражали все эти ничтожества. Утренняя церемония тоже не порадовала, и его импульсивная натура взяла верх.

– Сколько времени нужно мариноваться кабану? – спросил он у домоправительницы.