— Давай к Толику! — потом повернулся ко мне изаявил: — Леди, я был не прав, вы нам подходите.

— А чего она сделала? — заволновалась Анька.

— Мента по башке кирпичом огрела.

— До чего подлый народ эти бабы! — вдругразозлился Пашка. — Дима, ты видел? Ведь все как по нотам. «Мишенька, менябили», синяк показала, а стоило мужику спину повернуть — бац по башке. Вот такбы и убил, ей-богу!

— За что? — возмутилась я.

— Еще скажи, что не спала с ментом! — заоралон. — А то я его рожу не видел. Все яснее ясного: запудрила мужику мозги,а потом кирпичом…

— На дорогу смотри, придурок! — в ответ заорала я.

— Павлик, — полез Димка. — У женщин своисекреты. На что тебе их разгадывать? В конце концов, по башке схлопотал мент, ане ты, вот и радуйся.

— Никакого ей нет доверия. Возмущают меня такиепоступки, вот так бы и врезал.

— Я тебя спасала, — перешла я с крика на отчаянныйрев. — А вдруг он вас убить хотел? Ведь пистолет у него.

— За кирпич по башке мента, между прочим, срокположен, — загрустил Димка, а я заревела еще громче и горше.

— Ненормальный, я из-за тебя свободой рисковала…

— Мало мне Серегиной поляны, так теперь еще мент. Чуяломое сердце… блондины ей не нравятся.

Анька не выдержала и заехала Пашке по уху.

— Уймись ты, придурок, нашел время выяснять отношения.Нужен ей мент, чего в нем такого особенного?

— Молчи, тоже хороша…

— А я чего? — ахнула Анька.

— Заткнитесь все! — переорал нас Димка. —Сейчас начну выбрасывать из машины на голый асфальт.

Пашка ухватил меня за локоть и прошипел:

— Скажи добром, чтоб не думалось, ведь все равно узнаю.

Говорить правду мужикам нельзя ни за какие коврижки. Потомуя скорчила злобную физиономию и прошипела в ответ:

— Сам ухлестываешь за каждой юбкой, вот и мерещится. Онснял футболку, когда я ему раны промывала, и отстань.

Пашка погрозил мне кулаком и заткнулся, а я обиженноотвернулась к окну.

— Женись, Павлик, — съязвил Димка. — Вижу:созрел.

Пашка летел, не разбирая дороги, и лихо затормозил возледвухэтажного деревянного дома, недалеко от вокзала. Сказал:

— Приехали. — И пошел вперед, пнув ногой калитку.

Толик оказался тем самым парнем с забавной косичкой, которыйпровожал нас в бане. Мужики сели в кухне, с намерением держать военный совет,нам настоятельно рекомендовали удалиться. Мы устроились в комнате передтелевизором.

— А у тебя с ментом было чего? — спросила Анька, ятяжко вздохнула, а она виновато добавила: — Я ж по-дружески спрашиваю… Онсимпатичный? Не жалко его кирпичом?

— Мало мне Пашки? — проворчала я.

— Пашка втюрился, дело ясное. Все смешочки, хиханьки дахаханьки, а тут — смотри, как завелся… А уж как заведется, сливай воду, глушимотор, одно слово: Бес.

Я кусала губы и упорно молчала. Где-то через час в комнатузаглянул Пашка.

— Ребята звонили, мент, как видно, очухался и намылилсяк брату. Был у него минут пятнадцать, потом оба вышли и куда-то отправились намашине мента. Думаю, Серега рассказал про мой визит, братан всполошился и решилего перепрятать.

— Парни мента не потеряют? — деловито спросилаАнька.

— Борька не потеряет. Значит, так: ждем, когда Серегазаляжет в новой норе, звоним Мальчику и едем общаться. Тебе придется снами, — заявил он мне.

— Хорошо, — пожала я плечами, хотя встреча сМальчиком не обещала мне ничего хорошего.

— Бесик, — запричитала Анька. — Может,по-другому как? Боюсь, не потянете…

— Потянем, — заверил Пашка. — Едем мы неправа качать, а по-доброму договариваться. То, что мент в этом деле по ушиувяз, Мальчика удивить не должно. Его ребятам я в свое время об этом откровеннонамекнул, и они имели возможность пораскинуть мозгами… Тем более другого выходау нас все равно нет: либо сматываться из города, либо договариваться.

— Я не могу сматываться, — испугаласьАнька. — У меня работа, квартира…

— Тогда и болтать нечего.

Толик стал звонить по телефону, Димка устроился у телевизорарядом с Алькой, а я пошла в другую комнату, где на диване с хмурым видомполулежал Пашка. Закрыла дверь и покосилась на него, а он на меня.

— Когда поедем? — кашлянув, поинтересовалась я.

— Когда все соберутся.

— Наверное, на это время понадобится… — Я присела накраешек дивана и добавила: — Ты совершенно напрасно подозреваешь меня, икирпичом я его треснула с перепугу, а теперь очень переживаю, как бы не угодитьв тюрьму.

— Не в кирпиче дело, а в том, что веры тебе никакой.Ведь так врешь складно, аж дрожь пробирает. Сразу видно: большой опыт.

— Людей кирпичами бить? — удивилась я.

— Не придуривайся.

— Ладно, кончай злиться. Завелся с самого утра. Ктоучил, что надо доверять друг другу? — Я придвинулась ближе и предложила: —Хочешь, скрепим союз…

Пашка вроде бы задумался, потом милостиво сдвинулся всторону и заявил:

— Ладно уж. Уговорила. Но имей в виду: я жуткосердитый, так что старайся.

… В дверь постучали, и мы с Пашкой принялись торопливоодеваться. За прошедший час он заметно подобрел, хотя и продолжал изводить менявопросами.

— Можно? — крикнул из-за двери Димка и возник напороге.

Выглядел он озабоченным, по обыкновению смотрел в разныестороны и томился

— Паша, — начал он. — Мы не можем рисковать,с Мальчиком шутки плохи, значит, должны знать наверняка, что ему подсовываем. Еслив квартире действительно прячется труп с лесной полянки, Мальчик в нашу историюповерит, и у меня пройдет головная боль.

— Что ты предлагаешь? — поднял брови Пашка.

— Твоя подружка все-таки должна взглянуть на паренька.

— Хорошая мысль, только как ты себе это представляешь?Опять же если он столкнется с ней нос к носу, то сильно расстроится и попростусбежит. И что мы тогда предложим Мальчику?