Востроглазый задумался, потом взглянул на меня и спросил:

— Ты ведь знаешь адрес этого типа?

— Которого? — не поняла я.

— Сережи.

— Адрес не знаю, но дом и квартиру показать могу. Ачто?

— Отлично, — воодушевился Димка. — Поедемтуда. Хоть одна фотография у него в квартире найдется.

Пашка хмыкнул, с озорством подмигнул мне и сказал:

— Поехали.

Через несколько минут мы въезжали во двор Сережиного дома.

— А как мы войдем в квартиру? — додумаласьспросить я.

Пашка презрительно фыркнул, а Димка скроил гнусную рожу.

Мы вошли в подъезд и на лифте поднялись на девятый этаж.

— Стой возле лифта, — приказал мне Пашка.

Димка спустился на один лестничный пролет и замер там, аПашка направился к вожделенной двери. Что он там делал, я не видела, но шумапочти не производил, и это радовало.

Я с ужасом прислушивалась к работающему лифту и поглядывалана двери квартир, расположенные по соседству, обливалась холодным потом,дрожала и ждала, когда нас всех заберут с поличным.

Тут дверь скрипнула, я вздрогнула, а Пашка исчез в Сережинойквартире. Через пару минут его голова высунулась из-за двери, он махнул мнерукой, а я на негнущихся ногах заспешила к нему.

— Нас поймают, — заныла я от порога.

— Я с тобой, — прошипел Пашка. — Заметут закражу со взломом, так вместе. Попрошусь в одну камеру с любимой женщиной.

— Идиот, — прошипела я в ответ и решительношагнула к книжному шкафу: в наш с Мишей визит именно оттуда он извлекфотографии. С опозданием я подумала, что неплохо бы было иметь резиновыеперчатки и покосилась на Пашку, он скалил зубы и пританцовывал рядом. Явздохнула, полезла в шкаф и извлекла несколько фотографий.

— Он, — радостно заявил Пашка, мельком взглянув напервую, и даже облизнулся. — Мальчик облезет от счастья. И даст бог,оставит нас в покое. Если честно, я никогда не хотел узнать его поближе.

С этим я не могла не согласиться и тоже порадовалась. Мыспешно покинули квартиру, Димка присоединился к нам, спросил:

— Он? — И прямо-таки просиял, когда Пашка ответил:

— Конечно.

— Теперь можно сдавать мента, — усмехнулсяВостроглазый и добавил: — Будем считать, что пока нам везет.

Мы вернулись к Толику. Все пространство перед его домом былозанято машинами. Две «девятки», «Опель» и Димкин «Сааб». Ребята сидели вмашинах, не закрывая дверей, громко переговаривались и вроде бы радовались.

— Ничего не намечается, в смысле пальбы, — заявилаАнька, вышедшая меня проводить. — Димка едет на своей тачке. Она ему милейродной матери, бережет…

Я кивнула и некстати подумала, как Востроглазый Димкаумудрился получить права, или они ему вовсе без надобности?

Пашка взял меня за руку и повел к Димкиной машине, за рулемсидел Толик, Димка сел сбоку, а мы устроились сзади. С места тронулись первыми,за нами гуськом остальные.

Я с любопытством вертела головой, но задавать вопросы нерискнула. Тут Пашке позвонили по сотовому. Он выслушал сообщение, матюгнулся,нахмурился, после чего заявил довольно бодро:

— Все нормально. Ворон не ловите, наперед нелезьте. — И дал отбой.

— Чего там? — проявил любопытство Димка,поворачиваясь к нам.

— Мент привез братана на улицу Балакирева, частный дом,стоит на отшибе, вокруг новостройки. Машину бросили возле гастронома в концеквартала, оба вошли в дом и до сих пор там.

— А чего матюгался?

— Борька говорит, не одни мы мента пасем. Вроде,ребятишки Мальчика тоже. Ведут себя культурно.

— Может, сделать Мальчику подарок не получится, —рассудил Димка. — Но все равно выходит, что мы очень старались.

Я внимательно слушала, но мало что понимала.

Где-то через двадцать минут свернули в новый район, ближе креке. Дома высились бесконечными рядами, до жути одинаковыми, никакого намекана зелень вокруг, и это в середине июля.

Проехали еще несколько кварталов, впереди возник пустырь,покосившийся забор слева укрывал от любопытных глаз будку сторожа с выбитымистеклами. На пустыре, как видно, в скором времени должны вырасти еще несколькомногоэтажных монстров, а пока не росла даже крапива.

Мы остановились, и машины за нами тоже.

— На выход, — сказал мне Пашка.

Я покорно покинула салон, он взял меня за локоть и повел кпоследней машине. При нашем приближении из нее высыпали трое ребят, осталсятолько водитель. Пашка сунул меня на заднее сиденье и пояснил:

— Ты должна быть под рукой: вдруг понадобишься. Но янадеюсь, до этого не дойдет. Так что дыши глубже. Вова, ты все знаешь, —кивнул он водителю, тот тоже кивнул в ответ, и Пашка отправился к Димкиноймашине, двое ребят с ним, а один сел в «Опель». Машины одна за другой двинулина пустырь.

А мы свернули в соседний двор, укрылись за какой-то будкойиз красного кирпича и стали ждать. Неизвестно чего. Вова, не глуша мотор,откинулся на сиденье и вроде бы задремал. Я посидела, поерзала, посмотрела насоседнюю многоэтажку и спросила:

— Можно я выйду?

— Зачем? — проявил он живой интерес.

— Ну… — Я пожала плечами. — Посмотреть.

— Что? — повернулся он ко мне и даже глазавытаращил.

— Что там происходит.

В глазах парня появилось сострадание.

— Деточка, сиди тихо, а еще лучше сделай вид, чтоумерла в прошлом месяце.

Я нахмурилась и отвернулась.

Парень хмыкнул, покачал головой и стал пялиться в окно.Сколько прошло времени, сказать не берусь. Может, полчаса, может, час, а может,мне только так показалось из-за томительного ожидания и безделья. Наконец из-заугла возник «Сааб», посигналил, и Вова торопливо поехал ему навстречу. Я опятьпересела и, оказавшись рядом с Пашкой, тревожно спросила:

— Ну, что?

— С Мальчиком порядок. Никаких претензий к тебе, а темболее к нам. — Он вздохнул и добавил: — А мент, подлюга, все-таки пришилбрата.

— Как это? — не поняла я.