Он одобрительно прищелкнул языком. У меня от стыда,гнева и унижения потемнело в глазах. Она спит со стариком! Не просто в егокабинете приводит его гормональный тонус в равновесие, это делают всесекретарши, но остается спать, ложится с ним в постель голая!.. И это нидля кого не секрет…

Чужим голосом я переспросил:

– Ей сколько, лет двадцать пять?

– Девятнадцать, – ответил он с интересом. –А что?

– Что? – вскрикнул я. – А ему лет пятьдесят?

Он хмыкнул, явно с гордостью за шефа.

– Недавно шестьдесят исполнилось.

Я прошептал, словно придавленный рухнувшей несущейбалкой:

– Ше… шесть… шестьдесят? И он с нею спит?

– А чо нет?

– Нет, я не то… Я хотел сказать, и она с ним спит?..И даже, может быть…

Он благодушно кивнул.

– Может, может. Еще как может. Кто здесь давно, тот хорошознает даже некоторые подробности. Там не всегда шторки задвинуты плотно, а ктоночью дежурит в саду… гм… Ну, там как в твоих играх: одна рука на автомате, адругая… хе-хе!.. свободна.

Кровь прилила к моему лицу. Я чувствовал, как в горлестало жарко, а голос, напротив, истончился до жалкого писка:

– Но это же… неправильно!

Он сказал неожиданно серьезно, в обычно насмешливом голосе якак-то опасно уловил предостережение:

– Молодость прекрасна в любом возрасте!

До обеда я прослонялся, словно броуновская частица. Можно быв Интернет, но, когда таскаешь в себе глыбу льда, не до сидений. Уколоться бы иотъехать, чтобы через каждые три минуты не выныривать из ЗачарованногоКоролевства, где я уже расшвырял троллей и орков, успел прыгнуть на помост имогучим рывком разорвал цепи… Вероника рухнула в мои могучие руки, я тут жеусадил ее впереди себя на коня, и мы понеслись в ночь.

Конскую гриву треплет ветер, это почти единственная одеждаВероники, ее лохмотья нельзя считать одеждой, но я целомудренно смотрю на раздвигающуюсястепь, я сам обнажен до пояса, Вероника прижалась к моему могучему торсу,твердому, как дерево, и горячему, как нагретый на солнце валун. Ее хрупкиеплечи вздрагивают, моя широкая ладонь бережно и нежно придерживает ее за стан,старается не прижимать слишком сильно.

Сигнализация в порядке, в операторской на дежурстве Гриць,оглянулся с испугом, но, узнав меня, бодро отсалютовал. На большом экране массымужиков в шапках-ушанках выбегают прямо под выстрелы, подпрыгивают и падают вкорчах. Звук Гриць приглушил, но я помнил, что эти небритые мужики кричат наломаном русском: «Откуда они пришли?», «Нас предали!», «Спасайтесь!», а Гриша вформе морского десантника войск Юсы без устали мочит этих тупых русских, этомясо, эти мишени…

– Там Нюрка накрывает на стол, – сообщил я.

– Уже? – удивился Гриць. Кивнул: – Ах да, Конон жебудет только к вечеру… Ладно, я вот только добью этих… гм, вот сволочи, я ж самслужил в такой части! Говорят, ты игру делаешь?

– Уже делаю? Если бы…

– Ты того, – сказал Гриць, – располагай мной. Не,я не программер, но если надо кому мозги вышибить, только укажи пальцем. Иликивни. Для тебя любой заказ задурно! По-дружески… и нет, я тебя уважаю, понял?Сильно уважаю.

– Спасибо, – пробормотал я и попятился. – Так ты,того, засэйвись и приходи пораньше. А то все пожрем.

В коридоре встретил Сергея. Он помахал рукой:

– Там Нюрка уже почти накрыла стол. Пойдем, успеем пивкаперед обедом.

– Загляну к Светлане Васильевне, – сообщил я. – Нехотелось бы, чтобы у нее возникали затруднения.

– Я с тобой, – сказал Сергей. – А тосопрешь что-нибудь.

К моему несказанному удивлению и радости, СветланаВасильевна была в Интернете. На экране курсор ползал по списку сайтов фанатовSims’а. Вряд ли Светлана Васильевна владеет языками, но, судя по вовсюработающей качалке, уже умеет что-то скачивать, раззиповывать, устанавливать внужные директории. Ах, вон на столе раскрытый учебник по Интернету! Добрая душастесняется дергать меня по пустякам…

– Светлана Васильевна, – сказал Сергей, – обедатьспуститесь? Или вам сюда принести?

– Ах, Сережа, – ответила Светлана Васильевна, – выне беспокойтесь, я знаю дорогу к холодильнику!

– Тогда мы пойдем. Андрий, если ты такой умный, то скажи,как пройти в кваке через сталелитейный завод? До середины еле-еле дохожу, тамвсякий раз мочат! Сто раз пробовал по-всякому, но никак!..

– Зачем его проходить? – удивился я. – Тольковошел, там слева трещина в стене. Шарахни в нее из гранатомета… Только отойди,чтобы осколками не достало. И все! Там проход прямо к ядерному центру.

Сергей хлопнул себя по лбу, смотрел на меня с гневнымизумлением. Явно видел эту трещину сотни раз, проходил мимо.

Светлана Васильевна посмотрела на него, на меня, приятноизумилась:

– Андриша, как вы все это помните?.. У васфеноменальная память!

Я грустно отмахнулся.

– Светлана Васильевна, это вы сейчас можете бросить эту игруи взять другую, а я не мог. И никто не мог! Других просто не было. Это вамсейчас разом вывалили все богатство, накопленное за десять лет, а мы каждуюигру ждали годами…

– Да и сейчас ждешь, – сказал Сергей. – Ты ж самговорил.

– Как ждем и сейчас, – согласился я. – Игрыделаются медленно… Мы их все помним, каждый уровень, каждую ловушку, каждыйквест! Это в старом уходящем мире помнили… а то и сейчас все еще помняткаких-то фаллиней или феллинь, но мы-то знаем, что дизайнер уровней Варкрафтаэто не какой-то зачуханный Джон Камерон, а «Близзард» или «Бука» – это недопотопные Голливуд и Мосфильм, выпускавшие не то матрешки, не то фильмы нацеллулоидной пленке!

Я улыбнулся, дескать, шутю, но Сергей и даже СветланаВасильевна, похоже, понимают, что говорю серьезно.

Обычно Нюрка сперва накрывала стол, а потом звала нас:охранников, шофера, садовника, только Вероника оставалась на своем месте.Как-то я не выдержал, поинтересовался, почему так, никто не удивился моемуповышенному интересу, Сергей объяснил, что она довольствуется стаканом молока ибисквитным печеньем. Фигура, дескать…

Сегодня Конона нет, Вероники нет, мы сошлись в нижнем зале кстолу загодя, поглядывали на Нюрку, Сергей отпускал железобетонные комплименты,Нюрка хихикала и покачивала бедрами.

Антон поглядывал на стол, где появлялись блюдо за блюдом,потирал руки.

– Ничего так не согревает душу, как холодное пиво… Молодец,Нюрка! Хоть пива, но все же выпьем за хороших людей, нас так мало осталось.

Гриць сказал уныло:

– Все, что есть хорошего в жизни, либо незаконно, либоаморально, либо ведет к ожирению. Эх… ладно, откупоривай хоть пиво. Чем большевыпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган.