Я снизил скорость, машина с преувеличенной охотойсвернула. Дальше трасса не такая оживленная, но зато сузилась, а вдали мерцаеткрасный свет. К счастью, пока я добирался до перекрестка, красный сменилсязеленым, не пришлось выказывать искусство плавного торможения. Со вторымповезло меньше, но я довольно сносно затормозил, а на следующей улочке непропустил нахала, который решил, что ученик уступит дорогу в любом случае, дажеесли главная улица у меня.

Сергей наблюдал одобрительно, хоть на этот раз заметнонервничал. Я видел, как его руки дергались, готовые перехватить руль.Поинтересовался:

– Откуда знаешь? Этому я еще не учил.

– Всю ночь ездил, – ответил я измученно.

– Ух ты! Маладец. На чьей машине?

Я удивился, с некоторым оскорбленным достоинствомпозволил себе дернуть плечом:

– На своей, ессно.

Теперь удивился Сергей:

– У тебя своя?

– Сорок две штуки, – ответил я равнодушно.

Он не поверил, поинтересовался:

– Больше, чем у Брежнева? А что за марки?

– Да все из верхних строк топ-листа. От ягуара до пиццикато.

– Где ж они у тебя стоят?

– В подземном гараже, – ответил я. – Раньше ягонял по улицам Парижа да Лондона, но вчера сел за московские дороги. Толькознаки у меня кое-где висят еще старые… И метромост еще не отремонтировали.

Он наконец догадался, шумно выдохнул:

– Ну, даешь… Я уж думал, рехнулся парень. Вы,яйцеголовые, все немножко чокнутые. А кто и множко. И чему можнонаучиться с этим компом?

– Завтра поставлю вам, – пообещал я, – увидишь.И сам станешь множко.

Не скажу, что я орел, но за недельку я все-таки ездитьнаучился. Не так уж и круто, за реальным рулем от непривычки устаешь оченьбыстро, но это я наверстывал дома на тренажере. У меня экран хоть и неширокий, но машинка моя там совсем крохотная, я успеваю увидеть впередимигающий желтый сигнал, быстро соображаю: успею или не успею проскочить,останавливаться раньше времени тоже рискованно, можно получить бампером в зад,жму педаль газа или же сбрасываю скорость, а потом перед зеленым ловлю момент,чтобы рвануть с места раньше, чем сзади прозвучит нетерпеливый сигнал.

К концу недели Сергей сказал с уважением:

– Знаешь, яйцеголовый… Я думал, ты только с компомладишь! Все, завтра можешь ездить уже сам. Там тебе права пришли.

– Здорово, – сказал я. – Так быстро! Где они?

– У Козаровского, ессно.

– А, черт…

Он хохотнул:

– Что, не нравится?

– А кому НКВД нравится?

– Ты прав, он чересчур. У нас тут в самом деленекоторые… но не скажешь, не скажешь! А он как ряженый. Но твоиавтомобильные корочки все-таки у него.

Я сказал кисло:

– Ладно, не все же одни радости. А где фотку взяли?

– Да где-то взяли, – ответил он равнодушно. –Какая тебе разница?

И вот впервые сиденье справа пусто. Бархатное шоссестелется под колеса, я все уговариваю себя, что нельзя больше восьмидесяти… ну,пусть девяноста… но справа и слева с такой скоростью проносятся вперед машины,будто я врытое в землю дерево, все обгоняют и обгоняют, и вот стрелкаспидометра уже к сотне… вот уже сто десять…

Черт, для первого самостоятельного возвращения домоймноговато. Я ведь еду через всю Москву! Ну, не через всю, если честно, яживу в Южном Бутово, а это тоже по внешнюю сторону Окружной, так что можновообще не заезжать в Москву административную. Из особняка Конона минут пятнадцатьдо Кольцевой, там двадцать минут по сказочной дороге и еще минут десять домоего бульвара Адмирала Ушакова.

Панель как у ракетного истребителя, полно циферблатов, вездеколышутся стрелки, подсказывают, напоминают, указывают, сигнализируют. Самыйкрупный – спидометр, сейчас я невероятным усилием воли заставил стрелкуопуститься к цифре «девяносто». Вообще-то в Москве можно только шестьдесят,гаишники не останавливают, если ненамного выше восьмидесяти, не останавливаютдаже с цифрой «восемьдесят девять», но едва на табло их радара показываетсядевяносто, тут же взмах полосатой палочки…

Справа оригинальный циферблат: всего в четверть, этопоказатель бензина, слева от спидометра тоже четвертушка – температура.Все цифры белые, только верхняя угрожающе красная – жарко, значитца, а та,что ниже всех, – совсем синяя. От холода, наверное.

Обе четвертушки развернуты от спидометра в стороны так, чтосоздают единую композицию. Но между мной и этим великолепием – баранкаруля, на которой лежат мои руки. Что там все эти пирамиды Хеопса и статуифараонов, что там лувры и сикстинские капеллы, когда я вижу этот руль, надкоторым работали и все еще работают сотни тысяч лучших дизайнеров планеты!

Я подвигал задом, чтобы полнее ощутить то чудо, вкоторое всажены мои ягодицы. Это не просто кресла, это кресла, доведенные досовершенства! Их, кресла, начали делать еще при фараонах. Всяким там королям,луям и разным фараонам делали, любитель антиквариата будет ронять над нимислюни, но мы-то не идиоты, мы знаем, что то не кресла, а пеньки, на них могутсидеть только луи, которым ни разу не выпало неземное счастье оказаться вавтомобиле! Здесь те же кресла-пни, которые делали для луев, а потом тысячи разпеределывали, подстраивали, улучшали, совершенствовали, проводили математическиерасчеты с привлечением ортопедов, костоправов, хребтопозвоночников, дизайнеров,и вот наконец созданы эти самые суперсовершенные в мире… уже язык неповорачивается назвать эти шедевры просто креслами или сиденьями! Да за них этилуи и фараоны отдали бы половину своих фараонств и луевств!

Дорога отделилась от широкого шоссе, как полоска теста вслоеном пирожке. На дороге к Бутово асфальт попроще, я с честным сердцем скинулскорость. Впереди от автобусной остановки ушел экспресс, я видел бегущую за нимдевушку, но не догнала, а водитель вроде бы еще и подбавил ходу, то ли за рулемженщина, то ли знает, что у нее проездной билет.

Она оглянулась в нетерпении, увидела меня, замахала обеимируками. Я притормозил, довольно сносно остановился у бордюра. Онаподбежала на длинных ногах, из моего низкого кресла ее ноги так вообще растутпрямо от бюста, заглянула, прощебетала счастливо:

– Подбросишь?.. Ой, здорово!

Я открыл ей, она села на соседнее сиденье,пристегиваться не стала, ведь мы уже въезжаем в Бутово, сказала с тем жерадостным оживлением:

– Все правильно: любишь кататься, люби и самочек возить!Спасибо, мне повезло, а то сейчас в переполненном автобусе спрашивала бы:простите, мужчина, вас не затруднит моя жопа?..