– Должно быть, это очень увлекательно, – сказала Самира. – Уверена, что ты знаешь кучу интересных вещей о фильмах ужасов…

Теперь она смотрела на него совсем по-другому. А он почувствовал, как по позвоночнику прошла дрожь. В ее взгляде не осталось и следа наивности. Ну, настоящая пума, ни дать ни взять… Утром в понедельник, когда в магазине никого нет… Ух ты, черт, а ведь это шанс!

И вдруг ему словно огнем обожгло низ живота. Вспышка неистового желания сфокусировалась на Самире.

– Да, я знаю немало интересного, – сказал он, уже без всякой ложной скромности пожирая ее глазами.

– И ты смотришь фильмы ужасов… после полуночи?

Чэн чуть оттянула два последних слова. Жар в животе парня нарастал. И физическая реакция не заставила себя ждать.

– Конечно.

– У себя дома?

Он прощупывал ее взглядом. Резко оттененный черным карандашом взгляд клиентки не оставлял ни малейших сомнений о ее намерениях. Желание подстегивало, кровь закипала…

– Ага.

– Ты наверняка знаешь фильмы, которых я никогда не видела…

– Несомненно.

– Как тебя зовут?

– Ронан. А тебя?

– Самира. Ты покажешь мне их, Ронан?

«Вот это да! – думал Лефевр, уже представляя, как они сидят рядышком у него на диване и смотрят какой-нибудь фильм Кимо Стамбола или Скотта Дерриксона. Он ласкает ее, проникая языком ей в рот, а она массирует ему пенис сквозь джинсы, а на экране двигаются окровавленные персонажи фильма…

– После полуночи? – спросил он охрипшим голосом.

Она улыбнулась.

– Ты живешь один, Ронан?

– Да, у меня маленькая студия в центре, – ответил он с пересохшим горлом.

61

Аэропорт Тулуза-Бланьяк, зал прилета. Самира ждала его, немного отойдя от толпы, скопившейся за дверями в ожидании, когда начнут выходить пассажиры рейса AF 6132.

Сервас двинулся ей навстречу. Во второй раз в своей жизни он не обратил внимания ни на вибрацию самолета, ни на турбулентность. Когда Мартен был уже близко, Самира протянула руки и прижалась к нему. Это было совершенно неожиданно. Самира никогда не выказывала своих эмоций так откровенно. Несколько секунд они так и простояли, обнявшись. И Сервас ощутил, как внутри его поднимается боль, как последний толчок землетрясения. Он выстроил ментальную плотину, чтобы эмоции не могли через нее перехлестнуть, отодвигая в сторону воспоминания о Венсане и силясь овладеть собой. Самира дрожала у него в руках, и он крепче прижал ее к себе. Потом они оторвались друг от друга и долго стояли молча. Чэн вытерла слезы, блестевшие у нее на щеках.

По дороге в комиссариат, когда они поравнялись с мостами-близнецами, Мартен вспомнил, как Венсан помчался в Австрию ему на помощь, когда они ловили серийного убийцу Юлиана Гиртмана, не уведомив об этом начальство. Той зимой Сервас тайно отдал половину своей печени Гюставу в австрийской клинике и чуть не оставил там свою жизнь, когда арестовывал Гиртмана почти сразу после операции. Он снова пережил эти нереальные часы, когда Венсан поддерживал его посреди заледеневшего леса. Сервас еще не окреп после операции, и на нем были только больничный халат и одеяло, наброшенное на плечи. Его рвало на снег, и он несколько раз терял сознание, но благодаря Венсану не спускал Юлиана Гиртмана с мушки своего пистолета[33].

– Расскажи-ка мне обо всем, что происходило у вас в Париже, – сказала Самира.

– Я тебе рассказывал по телефону.

– Нет, мне нужны детали.

Он рассказал все в подробностях, и между ними снова повисло молчание. Потом Чэн заговорила о Ронане Лефевре и о первой жалобе на агрессию, поданной Жюдит Талландье.

– Этот Лефевр какой-то мутный, – говорила она. – У меня с ним нынче вечером назначено свидание у него дома. Надеюсь что-нибудь вытянуть из него.

– То есть как свидание у него дома?

– Мартен, я сделаю все, что в моих силах, чтобы узнать, кто убил Венсана.

– А какое отношение все это имеет к студенту?

– Его тоже обвинили в агрессии против Жюдит Талландье. А когда я произнесла имя Делакруа, он еще как отреагировал… Он фанат фильмов ужасов. Фанат Делакруа. Он знаком с Жюдит. Он знает, что в фильмах Делакруа все связано, но не догадывается, каким образом. И я даю руку на отсечение, что этот мальчик что-то скрывает. Ну как, этого достаточно, чтобы им тоже заняться?

– И у тебя с ним свидание у него дома?

– Да просто я так сэкономлю надобность в судебном требовании, которое все равно никому не нужно и не даст никаких результатов.

– Ну, Самира, ты даешь…

Они подъехали к зданию уголовной полиции. Когда выходили из лифта на третьем этаже, Мартена встретил один из сотрудников:

– Тебя требует к себе начальство.

Сервас направился на другой конец коридора, где находился кабинет дивизионного комиссара. Эрвелен принял его с каменным лицом. Молча указал на стул. Сервас сел.

– Мои соболезнования по поводу гибели капитана Эсперандье, – сказал Эрвелен. – Он был действительно отличным сыщиком. Для всей региональной службы уголовной полиции это очень грустное известие. Здесь все собираются вместе почтить его память и оплакать утрату одного из ценнейших сотрудников…

Сервас ждал продолжения. Это все было вступление, прелюдия. Эрвелену нужны были ответственные за гибель Эсперандье. А возможно, кому-то наверху понадобилось срочно назначить виноватого, и, соответственно, того же хотел Эрвелен. И вот он, виноватый, сам нашелся, сидит прямо перед ним.

– Так что же все-таки произошло? – произнес шеф, выдержав солидную паузу, в надежде, что заставит своего подчиненного покорчиться на раскаленных углях. – Я жду объяснений.

Сервас все ему объяснил.

– И ты позволил своему сотруднику одному пойти на эту вечеринку?

Вопрос был чисто риторический, потому что комиссар знал ответ. Сервас ограничился тем, что слегка наклонил голову.

– Ты подверг огромному риску своего заместителя, и теперь он мертв.

Сервас онемел от удивления. Он был ошеломлен. Кровь бросилась ему в лицо. Гнев захлестнул его, и он вскочил со стула.

– Вы намекаете, что это я виновен в его гибели?.. Вы нагрузили мою группу расследованием по делу Флорана Кювелье, найденного мертвым у себя в ванне, в Ауриакомбе. Это, я надеюсь, вы помните? Именно из-за этого я и вернулся.

Эрвелен быстро дал задний ход, скорчив недовольную мину:

– Нет, что ты, я ни на что не намекаю; я просто хотел сказать, что можно было бы поступить как-то по-другому…

– Да ну! И как же?

Гнев все больше захлестывал Мартена. У него не было ни малейшего желания облегчать задачу своему начальнику, у которого имелась только одна цель: найти предохранитель, который позволил бы ему самому не попасть «под раздачу». И как только полиция выкручивается, когда у руля