стоят вот такие вялые и никчемные карьеристы? Где же руководители былых времен? Те, кто держал марку и не склонялся ни перед префектами, ни перед министрами и всегда защищал своих сотрудников…

– С этого дня ты отправляешься в отпуск на две недели, – объявил Эрвелен. – Тебе надо отдохнуть после всех этих событий, и я хочу, чтобы ты посетил психолога. Я позволяю тебе самому назначить того или ту, кто будет замещать тебя в это время.

– Об этом не может быть и речи, – твердо ответил Сервас.

– Как?!

– Я отказываюсь от отпуска на данный момент. Вам должно быть известно, что в случае, когда происходят события особой тяжести и особой важности, в интересах дела можно отступить от традиции предоставления внеочередного отдыха.

В глазах Эрвелена промелькнуло раздражение.

– Тем не менее такие события обязывают компетентного руководителя – то есть меня – «обеспечить надлежащую защиту здоровья и безопасности сотрудников», – процитировал дивизионный комиссар угрожающим тоном. – Статья шестьдесят вторая постановления от пятого сентября две тысячи девятнадцатого года об организации рабочего времени сотрудников национальной полиции.

– Однако данное постановление может быть нарушено даже с минимальной гарантией, «когда выполнение задач не может быть установлено заранее ввиду непредсказуемости событий. А также ввиду ускорения протяженных, сложных и совпадающих с другими расследованиями из-за необходимости держаться в рамках протяженности следственных действий». Статья шестьдесят четыре, – возразил Сервас дрожащим от гнева голосом.

Эрвелен взглянул на него в бешенстве.

– Ладно, Сервас, – сдался он наконец. – Но не забывай, что максимальный лимит нарушения данного правила составляет двенадцать дней с момента начала операции для отдыха по журналу и двадцать один день еженедельного отдыха. Расчет сделай сам. Как только время кончится, ты сразу уйдешь в отпуск. Понятно?

* * *

– А где сейчас Йонас Резимонт?

– Нигде, – отозвалась Самира.

– А как тот бедняга, которого замучили в ванне в Ауриакомбе? Звукооператор?

– Флоран Кювелье? Дожидаемся результатов из лаборатории. На сегодняшний день ни один из следов нельзя назвать предпочтительным.

Сервас подошел к белому листу, закрепленному на доске в малом конференц-зале, и написал стираемым фломастером: ДЕЛАКРУА.

– Давайте исходить из того, что гибель Стана дю Вельца в психиатрической лечебнице и гибель Флорана Кювелье в собственной квартире как-то связаны между собой, – начал он. – Эти двое не просто были связаны с кинематографом: оба работали у Морбюса Делакруа. Это не может быть простым совпадением. Ищите все их возможные контакты: по телефону, по электронной почте. Выясните, встречались ли они за пределами съемочной площадки. На настоящий момент известно, что с ними происходили какие-то непонятные вещи, особенно с одним из них.

Он написал на доске «ОРФЕЙ» и нарисовал снизу маленькую спираль.

– «Орфей, или Спираль Зла» – последний фильм Морбюса Делакруа, так и не вышедший на экраны. Съемки в Мексике, которые, судя по всему, плохо кончились, стоят того, чтобы о них поговорить. Об этих съемках достоверно известно, что в это время Делакруа окончательно съехал с катушек: он плохо обращался с актерами, бросался на них, унижал. Особенно доставалось исполнительнице главной роли, Кларе Янсен. На площадке он создавал жуткую атмосферу, и события стали обретать форму реальной жестокости, – продолжил Сервас, почти слово в слово повторяя то, что рассказывал Максимилиан Ренн. – Не исключено – но к этой гипотезе надо подходить очень осторожно, вы же знаете все эти слухи и пересуды – не исключено, что снимался так называемый снафф-фильм, то есть фильм с реальным убийством, и эти кадры вошли в него без ведома съемочной группы. Тут могло случиться все что угодно.

– Речь идет о мести? – спросил Гадебуа.

– Возможно…

– Но почему фильм не вышел на экран? – спросил его приятель Руссье.

– По всей видимости, кинопрокатчики испугались острых ощущений такого сорта. Они были настолько напуганы увиденным, что единодушно решили фильм до проката не допускать. И с тех пор никто не мог найти ни одной копии, сколько ни пытался.

– В общем, получается какой-то Святой Грааль проклятых фильмов, – задумчиво сказала Самира.

– И ты действительно думаешь, что все могло начаться с «Орфея»? – возбужденно спросил Гадебуа, которого одолевали сомнения. Он только что защитил диссертацию о проклятых фильмах.

– Я уже не знаю, что и думать, – сказал Сервас, – но это, конечно, не совпадение, если Стан дю Вельц и Флоран Кювелье оба работали у Делакруа, и оба были убиты с интервалом в несколько дней – один в «Камелоте», а другой у себя дома. Кто-нибудь может подтвердить, что Флоран Кювелье принимал участие в съемках «Орфея»? С другой стороны, Делакруа только что задержан…

На столе зазвонил телефон, и Самира взяла трубку.

– …Задержан за агрессию в отношении студентки кинематографического факультета, – закончил Мартен, пока она отвечала на звонок.

Самира предостерегающе подняла палец, и он подождал, пока она дослушает, что говорили в трубке.

– Срок задержания у Делакруа истек два часа назад, – объявила она, положив трубку. – Его передали судье, который допросил его без ордера на арест. В настоящее время он обязан находиться дома и ждать следующего вызова к судье.

Самира смотрела на дверь, за которой только что скрылся Мартен. Было слышно, как его шаги затихают в коридоре.

62

Закат залил алым светом лесистый пейзаж. Деревья, дорога, река – все обрело медный оттенок, фантасмагорический в этом прозрачном свете, ярком и низком, как последний сполох перед наступлением ночи. Сервас «в полторы руки» вел машину по узкой дороге в глубине долины, повторявшей все изгибы русла реки. Врач региональной службы уголовной полиции осмотрел его палец и стежки временного шва и велел ему оперироваться как можно скорее. А в ожидании операции сменил ему повязку и назначил новый антибиотик – «Аугментин». Осмотрел еще и его лицо и ребра, но Сервас уже и так дышал гораздо легче и свободнее.

В этом вечернем убранстве леса и гор, в одиночестве наступавшего вечера, во влажном журчании реки, в огромных тенях леса чувствовались печаль и меланхолия, которые очень угнетали Мартена. Он снова подумал о Венсане. О последних словах, которые произнесла по телефону Шарлен: «Ты должен был его защитить – и не защитил». И о том, каким ледяным тоном она их произнесла. И еще о Леа… Она по каким-то таинственным причинам вот-вот должна была вернуться и раскрыть эту тайну, которая, быть может, ознаменует конец их отношений.

У него возникло ощущение, что он превратился в старую, заношенную до дыр одежду, и она уже трещит по всем швам. Эта одежда долго и честно служила, а теперь ее пора выбросить. Сервас был на грани «поломки», в состоянии крайнего нервного