– И вы тоже! – яростно бросила Раева.

– И я тоже, – согласилась Даша. – Но я сейчасуйду из его книги. А вы останетесь в ней навсегда. Как зверь в клетке. Потомучто вы и есть зверь, а пансионат – ваша клетка, из которой вы больше никуда неденетесь. Будете ходить, вспоминать, как мучили своего несчастного мужа, и житьэтими воспоминаниями, как другие живут воспоминаниями о счастье!

С глухим звериным рычанием Раева бросилась на Дашу, повалилаее на землю и вцепилась в горло, но в следующую секунду закричала и разжалапальцы. Клыки собаки впились в кожу на ее шее.

– Проша, нельзя! – крикнула Даша. – Отпустиее!

Она поднялась с земли и отряхнулась.

– Фу, Проша, – повторила она спокойно псу, которыйпо-прежнему стоял над женщиной, поставив передние лапы ей на грудь. –Оставь ее.

Проша разжал зубы и отошел. Раева села, провела рукой погорлу, а потом, как слепая, – по лицу Ангела Ивановича.

– Ушел, ушел… – пробормотала она негромко,раскачиваясь вперед-назад. – Он от меня ушел… Как же я жить дальше буду,а? – неожиданно спросила она Дашу, подняв на нее пустые глаза. – Чтоже мне дальше делать?

Даша молча смотрела на Раеву. Затем развернулась и пошлапрочь, оставив за спиной скорченное тело старика и женщину, раскачивающуюсяоколо него. Листки рукописи так и остались брошенными на земле.

Не успела она пройти и сорока шагов, как навстречу ейметнулась фигура в белой рубашке. Даша чуть не вскрикнула, но в следующуюсекунду узнала Денисова. Главврач так торопился, что даже не накинул ничегоповерх легкой летней рубашки с короткими рукавами.

– Где она? – хрипло спросил Денисов. По лицу еготекли капли пота, он запыхался. – Держите вашу собаку, пожалуйста!

– Там, – махнула рукой Даша, придерживая смирностоящего Прошу за загривок. – И Ангел Иванович тоже там, – прибавилаона, с отвращением глядя на главврача.

– Упокоился – и ладно, – выдохнул Денисов исовершенно неожиданно для Даши медленно, неумело перекрестился.

Она завороженно смотрела, как он тянет щепоть ко лбу, какопускает волосатую руку вниз, как старательно подносит ее то к одному плечу, ток другому… Перекрестившись, Денисов сделал шаг по тропе, и тут Даша поняла, чтоона увидела.

– Так это были вы… – с удивлением сказала она.

Денисов остановился и затравленно обернулся на нее. Прошанасторожился.

– Что? Что, что вам нужно? – быстро забормоталБорис Игоревич.

Но Даша не смотрела на него. Она смотрела на его правуюруку, над локтем которой белел толстый рубец, заканчивавшийся где-то подрукавом рубашки.

– Это про вас говорил мне тогда Боровицкий… – ошеломленнопроизнесла она, по-прежнему не сводя глаз со шрама. – Он еще сказал, чтовы панически боитесь собак, потому что вас какой-то пес покусал в детстве. И непросто покусал, а чуть руку не оттяпал, – он так и сказал. Значит, вы –тот самый мальчик, который приносил Свете цветы. Который потом все понял, нобоялся рассказать…

Денисов молча смотрел на Дашу. Потом открыл рот, облизалпересохшие губы и покосился на собаку.

– Но как же… как же вы оказались потом у Раевой? –скорее у себя, чем у него, спросила Даша.

– Работу пришел просить, когда жизнь приперла. Знал,что не откажет, – внезапно ответил Денисов, дернув уголком рта. – Ине отказала! Найти-то ее было несложно, следил я за ее милостью, знал о еежизни…

– Не понимаю! – Даша чувствовала, что в голове унее все перемешалось. – Как же вы смогли рассказать обо всем Боровицкому?Зачем?

– А я и не рассказывал, – истерично рассмеялсяДенисов. – То есть рассказывал, конечно, только давно. Двадцать лет назад.Когда был юным мушкетером, случайно встретившим хитроумного кардинала и сдурувыболтавшим ему все, что только можно. И про Атоса, и про Портоса, а самоеглавное – про миледи. Располагал он к себе, покойный-то. Вы и сами, поди, всесвое грязное белье ему показывали, по себе знаете, – скривился он. –А когда встретил его здесь, пожалел тыщу раз о том, что дураком болтливым был.Думал – не узнает он меня, но узнал, узнал… Притворялся только, что не узнал,старая падаль! Гнида…

– Знаешь что, Проша, – задумчиво сказалаДаша, – хочешь, я тебе «фас» скомандую?

Денисов споткнулся на ругательстве. Проша поднял на хозяйкуудивленный взгляд и ощерил клыки.

– Да, покусай его как следует, – кивнула Даша,глядя в умные собачьи глаза. – Можешь даже загрызть, я разрешаю.

Она сняла руку с загривка, и пес сделал шаг к Денисову. Тотзамычал что-то невнятное, не отводя глаз от собаки, на глазах сначала бледнея,а затем становясь какого-то мертвенно-серого цвета.

– Н-н-н-не… не… – начал заикаться Денисов,закрывая горло трясущимися руками. – М-м-ма-ма-а-а-а-а-а-а…

Даша пару секунд смотрела на него, потом сказала:

– Пойдем, Проша. Не надо тебе это грызть. Еще заразуподцепишь…

После того как женщина с собакой ушли, Денисов постоял наместе, приходя в себя. Но когда он вышел на поляну, руки его еще дрожали. Раевасидела на земле, рассеянно проводя пальцами по руке Ангела Ивановича. Рука былажалкая, сморщенная – как цыплячья лапка, и Денисова передернуло от отвращения.Хотя и при жизни этот убогий был ненамного лучше.

– Чуть не загрызла меня, – хрипло сказал он, сжимаяпальцы в кулаки, чтобы они перестали трястись. – Собака. Почти прыгнула.Слышите вы, чуть не загрызла!

Раева не отозвалась.

– Знает она все, – продолжал Борис, оглядываясь посторонам. – Ей Боровицкий рассказал, девке этой. Она донесет. Уже пошладоносить. Да что вы сидите-то?! – не выдержав, закричал он в неподвижнуюспину. – Оставьте вы свой злосчастный трупик в покое! Все, все, уже всезакончилось для него! А вот нам с вами…

Раева обернулась, и Денисов подавился словом.

– Нам с вами? – повторила она медленно, будтовслушиваясь. – Нам с вами? Почему же нам с вами, Борис? Только вам.

По лицу ее скользнула странная полуулыбка, от которойДенисову захотелось отпрыгнуть, как от змеи.

– Что значит – мне? – пробормотал он, пытаясьотвести взгляд от ее губ. – Вы о чем, а?

– О том, Боренька, что вы издевались над несчастнымАнтошей, и девка, как вы выразились, тому свидетель. – Она по-прежнемуговорила медленно, только прислушивалась теперь не к тому, что было вокруг, а кголосу, нашептывавшему что-то в ее голове. – Вы его мучили.

– Я-а?! – Денисов на секунду потерял дарречи. – Да вы что?! Вы сами сгноили его в вашем пансионате, про то всезнают! И убили его бабу тоже вы!

Раева помолчала, затем улыбнулась еще шире.