– Сегодня ночью произошло нечто возмутительное! –обводя всех пристальным взгядом своих похожих на буравчики глазок, произнесПоклеп Поклепыч. – Кто-то из учеников проник на преподавательский этаж, вкабинет нашего почтеннейшего коллеги милейшего профессора Клоппа. Никто нехочет признаться? Ну? Считаю до трех... Раз... два...

Таня испуганно сжалась. Ей казалось, что скользнувший по нейвзгляд завуча пронзил ее насквозь. Неужели знает? Но откуда? Баб-Ягун с ВанькойВалялкиным также явно ощущали себя не в своей тарелке. Ваньку Таня не видела,но у сидевшего впереди Баб-Ягуна уши мигали, как семафоры.

– Три... Значит, никто не хочет признаться? –угрожающе прошипел Поклеп. – Ладно, можете молчать дальше. На счастьевзломщиков, они ничего не похитили. Если бы они попытались это сделать, томгновенно погибли бы. Так, во всяком случае, заверил нас сам профессор. Не такли?

Клопп злобненько хихикнул.

– Ну да, я защищай мой имуществ. Что же тут такой? Уменя в кабинет всюду были натянуты отличный черный заклинаний... Всякий, ктопроникнет в кабинет в мой отсутствий среди ночь, должен быль немедленпревратиться в пепел. Я вообще не представляй, как он спастись? Или это бытьочень сильный маг, или я вообще не знать, в чем тут штук. Может, его всегоиспепелить, а мы просто не заметить пепла на пол?

Сарданапал укоризненно посмотрел на Клоппа.

– Я не знал о ваших заклинаниях! Вам не кажется, чтоэто чересчур? – крикнул он с негодованием. – Хочу напомнить вам, чтоТибидохс – школа! Мало ли кто и по какой причине мог забраться к вам! Яприказываю немедленно снять все смертоносные ловушки и заменить их на болееслабые и безопасные, или я сам это сделаю вместо вас!

Клопп кисло покосился на Сарнанапала, однако спорить нестал. Во всяком случае, на глазах у всех. Таня слышала лишь, как он недовольнопробурчал:

– Фсе равно непонятно, почему они не сработаль? Кто-тоочень лофко нейтрализоваль всю «темную» магию.

– В таком случае это не могли быть дети! Никакомуребенку такое не по силам, тем более вы сами уверяете, что из подвала никто неподнимался, а все ученики, как вы видите, налицо, – повысив голос иобращаясь сразу к Клоппу и Поклепу, произнесла Медузия.

Те хотели было возразить, но волосы на голове у доцентаГоргоновой встопорщились так грозно, что Клопп с Поклепом предпочли промолчать.От спора удержало их и то, что на стороне Медузии был и Сарданапал.

– Ладно, можете обедать! Но мы еще вернемся к этомуразговору! – рявкнул завуч и, круто повернувшись на каблуках, выбежал иззала.

Впервые обед прошел невесело, в гробовой тишине. Даже двамолодца из ларца не сумели никого развеселить, несмотря на все старания. Затопосле обеда Ванька Валялкин и Баб-Ягун буквально набросились на Таню сраспросами.

– Как тебе удалось уцелеть? Ты слышала, что говорилКлопп? Там везде была черная магия! Как ты ее сняла?

– Да не снимала я ничего! – пожала плечамиТаня. – Может, она у стола была? К столу я не подходила.

– Нет, Клопп определенно говорил, что магия была всюду.Ты должна была погибнуть, но не погибла. Значит, ты разрядила все заклинания,кроме белых, но вот как? Не скажешь нам? – задумчиво протянул Баб-Ягун.

– Да не знаю я! НЕ ЗНАЮ! – крикнула Таня. Ванька иБаб-Ягун заморгали.

– Ладно, не хочешь говорить – не надо, – обиженнопроизнес Баб-Ягун и, отвернувшись, ушел.

Ванька некоторое время грустно смотрел на Таню, а потомбуркнул: «Счастливо! Мне пора!» – и помчался к Тарараху. Таня вспомнила, чтопосле обеда они собирались лечить жар-птиц, у которых в последние дни сталорезко меркнуть оперение.

Таня убито опустилась прямо на пол. Даже близкие друзья ейне верят. Думают, что она хочет утаить от них важный секрет. Им что, приятнеебыло бы, если бы заклинание Поклепа сработало и обратило ее в пепел?

К счастью, вскоре Баб-Ягун с Ванькой оттаяли и первые пришлик ней мириться. Указательный палец у Ваньки был обмотан толстым слоем бинта. Онсо смехом рассказывал, как его клюнула жар-птица, которой не понравилосьпрописанное Тарарахом лечение.

– Еще бы! Кому понравится, когда тебя протирают слюнойкикиморы! Зато как они потом засияли! Просто как новогодние елки! –восклицал он.

Баб-Ягун посмотрел на Ваньку и покачал головой:

– Ну и дела! Можно подумать, ты лечил не жар-птиц, агарпий! Они ведь тебе еще майку порвали! Вон там сзади и здесь...

Ванька уставился на свою желтую майку, видно, только теперьзаметив, что она буквально исполосована когтями жар-птиц.

– Это когда я их держал, а Тарарах смазывал. А я и незаметил... – сказал он убито.

– Ты чего? Это же просто майка... Таких навалом! –попыталась успокоить его Таня.

Ванька поднял на нее глаза, а потом сразу отвернулся.

– Ты не понимаешь... Эту майку... Мне подарил ее папа,когда он еще почти не пил. Помню, отличный был день. Мы пошли в цирк, съеликучу мороженого, а потом там в цирке была эта майка... – буркнул Ванька.Губы у него подозрительно подрагивали.

Даже бестактный Баб-Ягун, который в другое время обязательноназвал бы Ваньку плаксивой девчонкой, прикусил язык. Таня оглядела майку. Хотькогти жар-птиц и поработали на славу, ее можно было еще спасти.

– Я ее зашью. Снимай и приноси ко мне, –распорядилась она, отправляя Ваньку переодеваться.

* * *

Незаметно наступил вечер. Часы в гостиной начинали ужепротивно поскрипывать, что бывало обычно перед тем, как они собирались всерьездать команду «Отбой!», как вдруг с улицы послышались хлопки крыльев. Двоекупидончиков, проседая в воздухе от тяжести, втащили в окно большущую коробку,затянутую синей бумагой.

– Смотрите! Кому-то посылка пришла! Вдруг мне? –восторженно закричала Дуся Пупсикова.

Однако купидончики, деловито оглядевшись, решительнонаправились к Тане и уронили коробку прямо ей на колени.

– Ну, конечно, все Гроттерше! Она тут в любимчикахходит, сиротка несчастненькая! Теть, дай копеечку! – завистливо фыркнулаГробыня.

Таня с трудом сдержалась, чтобы не отвесить ей пинка. Ееостановило лишь то, что купидончики, не давая ей открыть коробку, умильно кувыркалисьв воздухе и клянчили за работу конфеты.