Вернулась Джен, бодрая, как слопавший полпуда сырого мясамолодой тигренок. Душа радовалась, на нее глядя.

– Положительно, это наркотик, – сказала она,нетерпеливо притопывая. – В колледже, был момент, пробовала всякую гадостьради эксперимента – очень похоже, знаешь ли… Наркотик?

– Нечто вроде, – сказал Мазур. – Не беспокойся, непривыкнешь… А что ты там пробовала?

– Все легкое. Снежок, «дикую хризантему», «бешеную лошадку»…Ну, не пора ли трогаться?

– Самая пора, – хмыкнул Мазур, вставая. – Пошли… Акак на это все смотрит прокурор? Суровый босс? – Ну, это давно было, я жесказала, ради эксперимента. Вовсе даже не втягивалась. Сначала, когда уезжаешьот родителей, хочется быть свободной, все на свете испробовать…

– Как насчет секса?

– Ну, естественно! – лихо ответила она, бодренько шагаярядом. – И белые бывали, и черные, однажды переспала с девушкой, воттолько повторять что-то не было желания, хоть и не скажу, будто мне это непонравилось…

– У меня было впечатление, что в ЦРУ насчет наркотиковвесьма строго. Вышибают моментально…

– При чем тут ЦРУ? – искренне удивилась она. – Яже говорю: все было давно, все эксперименты. Когда закончила колледж, быланевыносимо респектабельной яппи, с репутацией недотроги и крайнецелеустремленной юной дамы, мечтающей о карьере. Не исключено, из-за такойрепутации они на меня и вышли, все тесты прошла прекрасно… Правда, дальше быликолебания, в конце концов, ФБР, как потом и оказалось, больше напоминаетобычную бюрократическую контору, чем питомник джеймсов бондов…

– Прекрасно, – сказал Мазур, не останавливаясь. –Значит, ФБР? Джимен, точнее, дживумен?

Посмотрел на нее, не в силах удержаться от откровеннойулыбки. Очень уж сложная гамма переживаний играла у нее на лице. С однойстороны, прекрасно понимала, что прокололась и угодила в ловушку, с другой же –не могла ни сопротивляться бродящему в крови «Приливу», ни возмутиться толком ивзять себя в руки, засекреченные медики дело знают…

– Скотина, – сказала она вяло. – Это что,промывание мозгов? Ведь предупреждали, что доверять вам нельзя, несмотря на всеваши перемены…

– Шагай, не останавливайся, – сказал Мазур. –Конечно, промывание мозгов. Ты еще не ощущаешь позывов вступить вкоммунистическую партию? Ничего, сейчас потянет… Не обижайся, при чем тутковарные коммунисты… Участникам таких игр вообще доверять нельзя, на кого бы ниработали. Ты сама-то разве не морочила нам голову?

– Но это же другое дело.

– С чего бы вдруг? Лицедейство, милая, как его ни зови, сутисвоей не меняет… О чем бы тебя еще спросить? – Не надо, – попросилаона в слабой попытке проявить решимость. – Это нечестно. Я простовыполняла задание, ставки были очень уж велики… Мы ведь работаем и за рубежом,ты, наверное, не знаешь…

– Знаю.

– За военными всегда необходим присмотр, – сказалаДжен. – Они везде одинаковые, независимо от системы.

– Ну, спасибо…

– У них всегда будет тяга вести свою, самостоятельную игру.

– Но ваши парни, как я понял, всерьез намерены погаситькарьеру нашего живчика на взлете?

– Ты ничего не понимаешь, – сказала Джен. –Знаешь, есть довольно модная теория насчет того, что преступниками становятсяне предрасположенные к этому, а те, кто оказался в ситуации, когда закон можнонарушить, с их точки зрения, безнаказанно. Проблема соблазна. Дайте тысячечеловек возможность наверняка украсть деньги – и, будьте уверены, процент тех,кто отказался из врожденной порядочности, будет весьма низким… – Она говорилачуть невнятно, строила фразы так, словно в минуту позабыла правила родногоязыка, щеки пылали: это вовсю действовал «Прилив». – Все мы –потенциальные преступники…

– И ты?

– Может быть, и я, меня же не ставили в такие условия…

– Ну, это мы мигом, – сказал Мазур. – Полмиллионадолларов и российский паспорт за подробную информацию о ФБР. Как?

– Нет. Я люблю свою страну…

– Да я шучу, – сказал Мазур. – У вас там и так навернякасидит табунок приличных «кротов»… Интересно, как это ты ухитрилась внедритьсяпод видом помощницы прокурора? Я о вашей военной разведке всегда был лучшегомнения…

– Все делалось в жуткой спешке, – призналасьона. – У них просто не было времени на серьезную проверку, свистопляскастояла такая, что телефоны раскалились добела…

– Прекрасно, – сказал Мазур. – Боялись, они начнутдергать президента за ниточки? – Дело даже не в президенте. Дрейменвытащил сюда одного из «гномов», и тот участвовал в охоте, это все должно бытьна пленках…

– «Гном» министерства финансов? – резко перебил Мазур.

– Да, – сказала она, как автомат. – Один из них…

– Бог ты мой… – вырвалось у Мазура.

Уж он-то, знающий иные уголки Америки лучше, чем тамошниеобитатели, прекрасно знал, что такое «гномы» министерства финансов. Неизвестнов точности, сколько их всего – до таких вещей не всегда способна докопаться иразведка. Личности их держатся в строжайшем секрете и от потенциальногопротивника, и от своих собственных граждан. «Гном» – это специалист, знающийвсе методы защиты американских бумажных денег от подделки.

Все до одного. «Гномы» знают тайны тех загадочных устройств,которые на территории США выносят безапелляционный приговор предъявленным дляопознания долларам и всегда безошибочно отсеивают подделки, с каким бымастерством те ни были исполнены. Сказки и легенды многих народов повествуют обудачниках, при знании соответствующих подходов отбиравших горшки с золотом угномов и прочих лепреконов. Здесь картина та же: тот, кто надежно ухватит«гнома» за горло, сможет шлепать подделки, которые никто никогда в жизни неотличит от настоящих. При желании, если найдутся деньги на аппаратуру,фальшивые баксы можно печатать вагонами. Действительно, искушение чересчур ужграндиозно, и полагаться нельзя даже на генералов. Попробуйте представить себяна месте человека, владеющего таким секретом…

– Я понимаю, мне теперь конец, – сказала Джен почти безвыражения. – Вы же обязательно ухватитесь за эту информацию, как любой навашем месте, будете выбивать из меня имена и детали…

– Не хнычь, – задумчиво сказал Мазур. – У меня,понимаешь ли, нет приказа вылавливать «гномов», и я вовсе не обязан указывать врапорте содержание всех посторонних разговоров…

– Правда? Врешь ведь… Потом обязательно продашь…

– Сколько в тебе оптимизма… – сказал Мазур. – Скажи-калучше, не врешь насчет ФБР? Может, это очередное прикрытие? – Ничегоподобного, – запротестовала она. – Я – специальный агент ФБР, дажеимя настоящее. Надо же мне было хорошо себя показать в этой истории скассетами…

– Которыми?