Компьютер — крошечный дорогущий лэп-топ последней модели —он нашел в кухне, где самородок Гришка, очевидно, писал свои гениальные статьи.Замшевый чемодан, в который был упакован компьютер, был задвинут почти что запомойное ведро, и это как бы сказало Егору все, чего он еще не успел понять прожизнь и смерть журналиста Григория Распутина.

Он был безалаберный, неприкаянный, уверенный в своейнеповторимости мальчишка, не умеющий справиться со своей минимальнойизвестностью и такими же крошечными, по понятиям Егора Шубина, деньгами. Этотлэп-топ за помойкой, и кокаиновые следы на заширканном полированном столе, идорогая одежда, наваленная кучами на стульях, и кухонное унылое запустение, идаже оторванная с одной стороны ручка портфеля рассказали то, чего Егор никогдане узнал бы даже от самых близких Гришкиных друзей.

— …твою мать! — пробормотал он, не разжимая зубов. Четкийсветовой круг дернулся, выхватывая из темноты стены и мебель.

Оказывается, эмоции трудно отключить полностью, а раньше унего никогда не было с этим проблем. Возраст, что ли, или просто давнееотсутствие практики в условиях, приближенных к боевым? Почему ему так жальэтого нелепого парня, который лежит, уткнувшись мертвым лицом в диваннуюобивку? Почему он думает о том, что все могло бы быть по-другому, будь у тогопод боком мать или старший брат, который в случае чего хорошенько дал бы ему поморде, а потом наставил на путь истинный?

Почему, почему…

Понятно, почему.

Потому что у него теперь есть Димка, за которого онотвечает, и у которого тоже, как у всех молодых, мозги немножко набекрень, икоторый тоже ни черта не умеет справиться с жизнью.

“Я должен добраться до заказчика раньше, чем он доберется доменя. У меня есть семья, которая не простит меня, если я их брошу.

Ни один из них — ни Лидия, ни Димка, ни дед — не справитсябез меня”.

Он улыбнулся. Свет опять дернулся и остановился.

Наверное, это очень самонадеянно — думать, что без тебяникто ничего не сможет. Наверное. Но он думал так, и это доставляло емурадость, даже в неприбранной унылой квартире, где, уткнувшись лицом в обивку,лежал на диване труп глупого мальчишки Гришки Распутина.

Ни тайников, ни сейфов в стенах и полах он не обнаружил.Впрочем, Егор не слишком на это рассчитывал. Он повесил на плечо лэп-топ,прихватил оставленные на столе записные книжки, несколько минут прислушивалсяпод дверью и бесшумно вышел из квартиры. Щелкнул язычок замка. Он поправил наплече ремень и стал неторопливо спускаться по темной лестнице.

Навстречу попались старухи, ругавшие темноту и неработающийлифт. На Егора они не обратили никакого внимания.

Он сел в машину, закинул лэп-топ на заднее сиденье и завелмотор, испытывая острое, ни с чем не сравнимое облегчение от привычного уютасалона, от знакомого урчания двигателя, как будто после долгого и опасного делаон наконец вернулся домой, где тепло, безопасно и можно расслабиться…

“Расслабляться нельзя. Чем бы ни кончилась вся эта история,расслабляться нельзя. Ты так до сих пор ничего и не придумал. У тебя нетникаких идей, кроме нескольких ничем не подкрепленных соображений, а сегоднятебе в багажник подбросили труп, и если бы не сумки Лидии Шевелевой, хрен бы тыего обнаружил, а когда обнаружил, было бы поздно.

Соберись и думай. У тебя есть верных полчаса, которые тыбудешь ехать до дома”.

Онтронул машину с места, перебрался через ледяные стоячиеморя и озера, развернулся возле каких-то помойных контейнеров и выехал наВолгоградский проспект.

Он проехал, наверное, метров триста, когда его остановилмилицейский патруль.

* * *

— Он с нами совершенно не разговаривает! — Дед Егора Шубинапоправил на столе газеты и журналы, которые и без того лежали вывереннойидеальной стопкой. Лидия не отрываясь смотрела на его руки. Они были красные, вцыпках и надутых синих венах, как будто шубинский дед с утра до ночи чистилкартошку.

— Дед, перестань ты, — пробасил шубинский брат и посмотрелна Лидию. Излишняя деликатность не входила в число его достоинств, однако онпонимал, что к гостье брата следует относиться осторожно. — Он у нас ни с кемне разговаривает!

И Димка улыбнулся смущенной улыбкой. Лидия внимательно нанего взглянула.

Как будто Егор Шубин был ранимый подросток в переходномвозрасте, а Димка — его нежный отец. Как будто Димка признавал за ним своеволиеи упрямство и все-таки оправдывал его. Как будто Димка знал наперечет все егослабости, любил их и призывал чужого человека просто не обращать на нихвнимания.

“Он у нас ни с кем не разговаривает!”

— Да, — сказал шубинский дед. — Ему сейчас трудно. Но онсправится.

— Вы думаете? — спросила Лидия.

Ей очень хотелось услышать от кого-нибудь историю о том, чтоЕгор Шубин бывал и не в таких передрягах, что это все ерунда по сравнению стем, что он пережил пятнадцать лет назад, что в армии он чуть было не погиб иего за что-нибудь наградили орденом. Такая история была бы сейчас совсемнелишней.

— Ну конечно! — воскликнул дед с ненатуральной бодростью. —Дима, может быть, ты хочешь поужинать? А вы, Лидия Юрьевна?

“Прошло уже четыре с половиной часа с тех пор, как он уехал.Черт возьми, что он там делает так долго? Почему не звонит? Доехал до Гришкинойквартиры или не доехал? Что происходит в моей собственной жизни? Что происходи!все эти четыре часа, что я сижу в квартире, больше похожей на итальянскийпалаццо, пью кофе, молчу и думаю, думаю, думаю… Кто звонит мне домой, как там уменя на работе? Они ведь наверняка давно и безнадежно меня потеряли — дома менянет, а мобильный телефон я выключила потому, что мне так приказал пропавшийЕгор Шубин.

Егор Шубин, который уехал и увез в багажнике убитого Гришку.

Гришка… Как он лежал, скрючившись, будто от холода, и у негобыли совершенно синие пальцы. Вот, оказывается, какие пальцы бывают у мертвых…”

Она рванулась из этих мыслей, зная, что они теперь долго недадут ей спокойно жить, рванулась, задыхаясь в их вязкой трясине, и вырваласьнаружу. Звонил телефон.

— Дима… — попросил дед, как будто у него вдруг кончилисьсилы.

— Алло! — сказал Димка напряженным басом. Лидия смотрела нанего, как человек, который ждет сообщения о конце света.

Димка послушал и сказал смущенно:

— Привет… — Потом зажал микрофон ладонью и сообщил: — ЭтоЛиза.

Лидия перевела дыхание, шубинский дед поднялся с места изачем-то ушел в угол громадной кухни.

— Будем ужинать? — спросил он оттуда. — Знаете, когда сердцене на месте, самое правильное — это поужинать.