Добравшись наконец до дома, он загнал машину в гараж,опасаясь, как бы к утру в ней не появился еще один труп, и почти бегом бросилсяк лифту.

— Егор! — воскликнул выбежавший на шум открываемой дверидед. — Ты уже приехал!

— Да, — сказал Егор, — приехал. А что? Вы меня не ждали?

— Мы тебя ждем уже несколько часов, — сказал дед и зачем-тозаглянул ему за спину.

Из другого коридора вышел Димка и прислонился плечом ккосяку.

— А где она? — спросил он и тоже зачем-то заглянул брату заспину.

Егор переводил взгляд с одного на другого. Онипереглянулись, как парочка закадычных школьных друзей на педсовете.

— Она сказала, что ты просил ее встретиться с тобой, —объяснил Димка быстро, — и уехала.

— Она поговорила по телефону, — подхватил дед. — Ну да.Кто-то позвонил ей, она сказала, что это ты и что у вас встреча.

— Во сколько это было? — спросил Егор. — Димка, где-то в томшкафу автомобильный зарядник для телефона, достань мне его. Во сколько?

— Ну… — Дед секунду подумал. — Минут двадцать назад.

— На! — Димка сунул устройство Егору в руку. — Хочешь, я стобой поеду?

— Нет, — сказал Егор, — не надо. Я быстро вернусь. — Ивыскочил за дверь.

Дед и Димка снова переглянулись. Егор сунул голову в дверь идобавил:

— Если быстро не вернусь, в милицию звонить не надо. Поняли?

— Поняли, — ответили дед с Димкой разноголосым хором.

Егор прыгнул в лифт, который все еще стоял на месте, сунул вкарман зарядник и поправил пистолет за ремнем джинсов.

Кто мог ей позвонить и куда она могла поехать после этогозвонка? Где он сейчас найдет ее? Он не знает адреса ее матери и того придурка,Леонтьева, к которому она тоже вполне могла поехать.

Могла или не могла?

На чьей она стороне? Самое время спросить себя об этом.

— Опять уезжаете, Егор Степанович? — спросил удивленныйохранник.

— Я скоро вернусь, — пробормотал Егор. Он сел в машину ипервым делом включил телефон. И набрал ее номер.

“Абонент не отвечает или временно недоступен”, —доверительно сообщила ему трубка, и Егор злобно сунул ее между сиденьями.

“Недоступен!.. Стал бы я звонить, если бы мой абонент былдоступен!

Зачем она уехала, ведь я приказывал ей сидеть дома! Сидеть иждать. До ее дома на машине, наверное, полторы минуты. Если она дома, значит,она там уже минут восемнадцать”.

Могло произойти все, что угодно.

Он может приехать и найти ее труп, уткнувшийся в цветнуюобивку дивана.

* * *

Сидя на лавочке, Лидия равнодушно смотрела в проем междудомами. Она видела соседнюю улицу, по которой плотным потоком шли машины.Сидеть на лавочке в итальянской дубленке было холодно, но Лидия знала, чтодомой она ни за что не пойдет. Время от времени она вытаскивала из кармананагревшийся телефон и негнущимися, замерзшими пальцами набирала шубинскийномер. Его телефон не отвечал, но держать в руках теплую трубку было приятно.Как будто спокойнее становилось. Но она быстро остывала, и тогда Лидия пихалаее обратно в карман.

Что ей теперь делать? Шубин пропал. Его телефон не отвечает.Домой она идти боится. Больше никуда идти нельзя — ей все объяснили вполне яснои доходчиво. Она не может и не должна подвергать опасности окружающих. Они ни вчем не виноваты. Во всем виновата она сама.

К ногам упал снежный ком, сорвавшийся с ветки, и Лидиясильно вздрогнула.

“Ты скоро станешь полной истеричкой, — сказала она себе. —Если успеешь, конечно”.

Она задумчиво пошевелила ногой снег. Вот и Новый год скоро.А там февраль, и — весна. Весной все по-другому. Весной так весело, такрадостно просыпаться, даже если ничего особенно радостного впереди и не ждет.Вечера становятся длинными, а дни — солнечными. В первый же солнечный весеннийдень Лидия нацепляла темные очки и чувствовала себя стильной красавицей. У неебыла такая игра в весну, которую она, может быть, никогда больше не увидит.

Какая-то машина пролетела въезд во двор и с визгомзатормозила на мокром, круто посоленном асфальте. Лидия лениво повернулаголову. Машина сдала назад, колеса повернулись чуть не на девяносто градусов —Лидия отлично видела их под фонарем, — водитель дал газ, во все стороны брызнулснег, джип перевалил через сугроб, наваленный снегоочистителем, и Лидия узналамашину Егора Шубина.

Джип подлетел к лавочке, осел на задние колеса и еще неостановился до конца, когда распахнулась дверь и Шубин спросил у нее негромко:

— Что ты здесь делаешь?

— С-сижу, — ответила она, клацнув зубами от холода. — Чтослучилось? Где ты был так долго?

— Машину мыл, — объяснил он равнодушно. — Может, сядешь?Холодно очень.

— Холодно — уезжай, — сказала она и отвернулась.

Его равнодушный тон оскорбил ее. Она замерзла на этойчертовой лавочке до того, что пальцы отказывались попадать в кнопки телефона,она чего только не передумала за это время, а он мыл машину и смеет говорить обэтом таким оскорбительно равнодушным тоном!

— Не дури, — попросил он все так же равнодушно. — Я устал,мне нужно домой.

— Нужно — езжай, — повторила она и отвернулась. И снезависимым видом сунула руки в карманы.

Он посидел еще несколько секунд — она смотрела в сторону, —потом захлопнул дверь, и джип стал медленно сползать с площадки.

Он уезжает, пронеслось в голове. Он действительно уезжает.Он сейчас уедет совсем.

Глаза моментально наполнились слезами. Задние фонари машинырасплылись и странно приблизились. Заложило нос, и стало очень жалко себя.Лидия зажмурилась, слезы полились по холодным щекам. Их было что-то оченьмного, как будто они ждали в засаде, когда она наконец раскиснет.

Что она теперь станет делать?! Ей страшно идти домой, абольше никуда пойти она не может. Еще была какая-то надежда, пока она пыталасьему дозвониться, а он не отвечал, и она мечтала, чтобы он наконец ответил.Чтобы кончилась эта мука неопределенности! Мука кончилась, и что теперь ейделать?!

Негромкое и сытое урчание заморского двигателя как будтоприблизилось, но она стойко смотрела в другую сторону, не разрешая себеповорачиваться.

Мигнули фонари. Джип задом взбирался на площадку. Широченнаярифленая шина остановилась в сантиметре от ее ботинка. Распахнуласьпассажирская дверь, Шубин выпрыгнул с другой стороны, подошел и за шиворот, какщенка, поднял Лидию с лавочки.