Щелкнул замок. Соня подумала: «Зачем этот дурачок запердверь? Разве можно отсюда сбежать? И какая мне разница, сколько времениосталось до обеда, если у меня нет часов?»

Она надела тапочки, прошлась по маленькой каюте, всегонесколько шагов, от койки до двери и обратно. Нечто вроде камеры-одиночки.Только что выводили на прогулку.

Из зеркала в крошечной ванной комнате смотрело все то жечужое лицо. «Вы умерли и воскресли… Заметили перемены? Нравитесь себе – такая?»

Новое лицо не было галлюцинацией. Соня провела пальцами полбу, по щекам. Живая, теплая кожа. И, в общем, невозможно точно определить, чтоименно изменилось. Те же черты, те же глаза. Но никакие косметические процедурыне могут дать такого быстрого яркого эффекта.

Десять лет назад, после того как сокурсник угостил ееиндийской травкой, она попросила его отсыпать немного и попыталась провестилабораторный анализ содержимого. Кроме обычной конопли, там был порошок изкорня тигровой лилии, экстракт коры тропической лианы ункария и еще многоразных растительных компонентов. Некоторые из них серьезно влияют на обменвеществ, могут стимулировать секрецию эстрогенов. В древней магии такиепричудливые смеси использовали во время ритуалов, поили девушек, которыхприносили в жертву разным кровожадным божествам. Резкий выброс женских гормоновиногда дает изумительный эффект. Сказочно хорошеешь, расцветаешь, правда,ненадолго. И последствия могут быть печальные.

– А чего, собственно, ты испугалась? Отлично выглядишь.Инициация прошла успешно. Ты должна продолжить опыты и прийти к какому-нибудьопределенному результату. Это главное. Достоверность в науке доказываетсяповторением феномена. Ни один из феноменов омоложения нельзя считатьдостоверным. Но и полностью отрицать нельзя. Ты не успокоишься, пока не найдешьточного ответа.

– Плевать, как я выгляжу! Меня притащили на эту яхту,инсценировали мою смерть, ввели какую-то долгоиграющую психотропно-гормональнуюдрянь. Я плыву неизвестно куда, неизвестно зачем.

– Ты плывешь туда, где у тебя будет возможность спокойно,полноценно работать. Ничего плохого с тобой не сделали. Никому не выгодно,чтобы ты болела, наоборот, ты должна быть здоровой и бодрой. Приятное морскоепутешествие, романтические пейзажи, новые встречи, блестящее будущее. Чем тынедовольна?

Красотка в зеркале улыбалась холодно и снисходительно. Сонясхватила с полки стакан, размахнулась, чтобы ударить по зеркалу, но не ударила,бессильно опустила руку, выронила стакан. Он упал на мягкий коврик и осталсяцел.

Ей хотелось расплакаться, но не было слез. Она попыталасьпредставить лица мамы, дедушки, Герды, но видела лишь то, что было перед ней:пупырчатый пластик душевой кабинки, раковину, унитаз в пушистой бело-голубойпопонке, бело-голубые полотенца на вешалке, зеркало, в которое лучше несмотреть.

В каюте на застеленной койке валялась старая тетрадь в серойобложке. Соня достала из сумки своего медвежонка, забралась с ногами на койку,стала искать, где остановилась, и, переворачивая страницы, заметила, как сильнодрожат руки.

«Я не помню, как оказался на заднем сиденье черного„мерседеса“. Знаю точно, что категорически не хотел садиться в эту машину,объяснял даме, что я намерен остаться тут, на вокзальной площади, дождатьсяполиции.

– Как же вы дождетесь, если полицию никто не вызывал? –спросила дама.

– Я сам вызову. Где-то должен быть телефон.

– Жители этого города строго соблюдают расписание. Ночью всеспят, никто никому не звонит, и телефонная станция не работает, – объяснила мнедама с доброй улыбкой.

Я огляделся, прислушался и почти поверил ей. Ни огонька, низвука вокруг. Темные прямоугольные громады домов, пустые улицы, уходящие втемноту в три стороны от вокзальной площади.

– Настанет утро, откроется вокзал, придет какой-нибудьпоезд, – сказал я даме и поискал глазами скамейку, на которой можно было быпосидеть до утра.

– Будет дождь. Я не позволю вам промокнуть и простудиться, –заявила дама и тихо свистнула.

Из темноты соткалась круглая фигура шофера Густава. Он былналегке, видно, уже забросил чемодан дамы и мой саквояж в багажник «мерседеса».Я не успел опомниться, как моя правая рука была заломлена назад, суставхрустнул. Дама вцепилась в мое левое запястье. Полусогнувшись, скрипя зубами отболи, я сделал несколько шагов к их машине.

– Айда смотреть маленьких котяток, глазками моргают, молочколакают, весело резвятся, спать не ложатся, все не могут Джозефа дождаться, –пропел Густав, подгоняя меня дружеским пинком.

В любых обстоятельствах следует оставаться джентльменом.Позиция была самая неудобная, и все-таки мне удалось извернуться, ответитьГуставу изящным вежливым ударом, пяткой под брюхо. Последнее, что я запомнил, –тихий возглас дамы:

– Нет! Только не по голове!

Густава хорошо дрессировали, он был идеально послушен ипроворен. Голова моя не пострадала. Он вмазал мне ребром ладони по шее,вероятно, задел сонную артерию. У меня перехватило дыхание и потемнело вглазах. Впрочем, что значит – потемнело? Картинка, возникшая передо мной из-зарезкой нехватки кислорода, по свежести красок напоминала пейзаж Ренуара и былакуда живее реального ландшафта, который мне пришлось увидеть, открыв глаза.

«Мерседес» ехал медленно, мягко. Мотор работал почтибеззвучно. Мимо проплывали серые коробки одинаковых пятиэтажных домов сплоскими крышами и темными квадратами окон. Иногда в унылом ряду зданийвозникала прогалина в виде небольшой площади, обязательно с клумбой посередине,со статуей на клумбе. Средневековый рыцарь в латах одной рукой опирался на меч,другая была вытянута вперед и вверх. Возможно, сказывались последствия удара икислородного голодания, но всякий раз, когда мы проезжали мимо очередногорыцаря, вытянутая рука приветственно махала, голова медленно опускалась влюбезном поклоне. Справа от меня шелестел полувздох, полушепот дамы:

– Да здравствует Великий Магистр!

Тот, кто нанял меня и вручил мне слитки, был убежден, чтоникаких имхотепов больше не существует. Все, что осталось от них, – статуи наклумбах да загадочный недуг, которым, как выяснилось, до сих пор страдают детинищих окраин в нескольких городах на острове Анк. Прогерия. Я сам болел еюкогда-то и чуть не умер.

Многие годы никто не знал, отчего маленькие дети становятсястариками и умирают лет в одиннадцать от старческих болезней. Это считалосьнеизлечимым. Все умирали. Я оказался единственным, кто выжил и вернулся ксвоему нормальному биологическому возрасту. Путем долгих сложных изысканий, окоторых расскажу позже, мне удалось раскрыть истинную причину прогерии.