Страшный недуг был создан искусственно, в секретныхлабораториях имхотепов. Авторы изобретения имели весьма определенную цель.Веками члены таинственного ордена охотились за бессмертием и вечной молодостью.Обычные люди казались им не самым удобным подопытным материалом. Ожиданиерезультатов опытов тянулось десятилетиями. Ради экономии времени имхотепыпридумали способ ускорять процесс старения. Испытывать различные средстваомоложения оказалось куда удобней на искусственно состаренных детях. Ворганизме такого ребенка все жизненные процессы происходят быстро, и за годможно наблюдать то, что у здорового человека длится лет семь—десять.

Первого октября три тысячи двадцать девятого года отРождества Христова, Всемирная Организация Биологической Справедливости (ВОБС)официально заявила, что с прогерией покончено навсегда. Но такой оптимизм оказалсяпреждевременным. Прошло полтора года, и в одну из парижских клиник попаласемилетняя девочка-старушка. Больной ребенок родился на острове Анк. Этоискусственное пространство суши, созданное в Атлантическом океане двести летназад, когда население Земли перевалило за критическое число миллиардов.Выяснилось, что в бедных районах нескольких городов Анка детей-стариковдовольно много. Жители считают страшную болезнь небесной карой, расплатой загрехи родителей.

Я намеревался провести собственное расследование, сталготовиться к поездке на остров, но в последний момент обнаружил, что мойбанковский счет аннулирован. Вот тогда и вышел на меня неприятный господин сзолотыми слитками. Он представился сотрудником службы безопасности ВОБС,сказал, что его ведомство крайне заинтересовано в моем расследовании и готовопредоставить мне надежную помощь и поддержку.

Я отказался. Я не доверяю чиновникам. Мне удалось раздобытьнемного наличных денег и долететь до острова. Там, в ресторане, неподалеку отвокзала, мой благодетель возник вновь и все-таки вручил мне слитки.

– Милый Джозеф, как вы себя чувствуете? – спросила дама,заметив, что я открыл глаза.

– Благодарю. Все в порядке.

Я видел, что она ждет моих вопросов, моего удивления,страха, растерянности, и решил, что этих подарков она не получит. Старик Теодорпредупреждал: «Прежде чем спросить о чем-то, подумай, возможно, ответ ты ужезнаешь. Имхотепы всегда лгут».

Между тем автомобиль пересек просторную квадратную площадь,в центре ее не было ни клумбы, ни статуи, с трех сторон ее окружали все те жемрачные казарменные строения с темными окнами. Четвертая грань квадратапредставляла собой глухую каменную стену, высотой не менее трех метров. Надстеной висела желтоватая светлая дымка.

«Мерседес» остановился у высоких чугунных ворот. Дама триждысвистнула, ворота открылись. После долгой темноты свет ослепил меня, хотя былне так ярок. Горели обыкновенные электрические фонари, довольно слабо,вполнакала.

По обеим сторонам ворот стояли здоровенные охранники вчерной униформе, всего человек десять. Ноги широко расставлены. Фуражки низконадвинуты, лиц не видно. Блестящие сапоги, галифе, ремни с пряжками, портупеи,рукава закатаны до локтя. Вид эти ребята имели довольно неприветливый,вооружены были до зубов. Кроме пистолета в кобуре у каждого был автомат, кинжалв кожаных ножнах. При нашем появлении охранники вытянулись в струнку, по стойкесмирно.

– Вот мы и дома, – радостно сообщила моя спутница, – устали,бедняжка, глазки слипаются.

Я ничего не ответил, даже не взглянул на нее. Я смотрел посторонам и с удовольствием вдыхал чистый ароматный воздух. Вокруг была чудеснаясосновая роща. Широкая аллея вела к красивому трехэтажному особняку вклассическом стиле, с белыми колоннами, кариатидами, львами. Окна были яркоосвещены, играла музыка, какой-то приятный полонез. Автомобиль объехал здание иостановился с тыльной стороны, возле неприметной двери.

– Какой вы бука, – сказала дама, – надулись, разговариватьсо мной не хотите. Ну что плохого я сделала? Не оставила вас ночевать навокзале, привезла в чудесное местечко, ну-ка, вылезайте!

Я не сдвинулся с места, хотя отлично понимал, как это глупо.Но беда в том, что я совершенно не могу действовать по команде. Если бы она неприказывала, не хлопала в ладоши, я бы, разумеется, вылез, ничего больше мне неоставалось делать.

– Шевелись, айда на свежий воздух, глупышка, ой, какие мыупрямые, ай, как нам не стыдно! – проблеял Густав.

Они оба уже были снаружи, стояли у открытой задней дверцы, смоей стороны.

– Ну, хватит дурачиться, мы вам только добра желаем, –сказала дама, – быстро вылезайте, раз, два три!

Наверное, я бы все-таки подчинился, но взгляд мой случайноупал на ключи зажигания, они торчали возле руля. Брелок, резиновый мышонокМикки, улыбался мне как старый добрый приятель, как будто хотел сказать: небойся, я с тобой! Мне хватило доли секунды, чтобы захлопнуть дверцу,перескочить на водительское сиденье. «Мерседес» как будто ждал этого, онсорвался с места и помчался вперед, мимо особняка, по аллее, в мягкий полумраксосновой рощи».

* * *

Москва, 1918

Посол Советской России в Германии товарищ Иоффе жаловался,что немцы замучили его официальными запросами о судьбе царской семьи.Представители Вильгельма II, герцога Гессен-Дармштадского, брата АлександрыФедоровны, урожденной Алисы Гессенской, требовали ответа – где она? Где дети?Иоффе не знал, что сказать. Из Москвы ему официально сообщили лишь о казниНиколая Романова.

– Пусть Иоффе ничего не знает, – заявил вождь Дзержинскому,– ему там, в Берлине, легче врать будет.

Дзержинский зашел к Ильичу попрощаться. Он ненадолго уезжалв Швейцарию. Обязанности председателя ВЧК временно выполнял его заместитель,Яков Петерс, сумрачный молодой латыш с бурным революционным прошлым. Ходилислухи, будто Петерс состоит в Британской социалистической партии, женат набогатой англичанке. Правда ли это, Федор не знал, английским бывший пастушок изКурляндской губернии владел в совершенстве, а по-русски говорил с сильнымакцентом.

Феликс Эдмундович отправлялся в Швейцарию нелегально, пофальшивым документам, с какой-то таинственной финансовой миссией, а по официальнойверсии – затем, чтобы забрать в Москву жену и сына. Путь его лежал черезБерлин, где он собирался встретиться с Иоффе.

Глеб Иванович Бокий прислал вождю очередную порциюперехваченных и расшифрованных секретных донесений из немецкого посольства.Новый посол Гельферих, сменивший убитого Мирбаха, был таким же категорическимпротивником финансовой поддержки правительства большевиков. Он утверждал, чтодовольно небольшого удара, и призрачный большевистский режим рассыплется начасти.

«Общественное мнение будет настроено против нас из-за того,что станет рассматривать нас как друзей и защитников большевиков».