Я призвала магию, завернулась в нее как в дыханиепрохладного ветра на разгоряченную кожу. Натэниел и Джейсон отодвинулись отменя, в глазах у них все еще стояла муть.

Жан-Клод и Ашер приподнялись над юношами, и у них тоже вглазах была муть, но Жан-Клод сказал:

— Ma petite,что ты...

Я потянулась к нему:

— Возьми меня за руку.

— Ma petite...

—Быстрее!

Сила Белль прошла ко мне как кнут в опытной руке. Раньше онащекотала мне им кожу, сейчас решила хлестнуть. Я дернулась так, что лишь весДжейсона и Натэниела не дал мне забиться в судороге. Поле зрения заволакивалоязыками пламени.

Рука в моей руке, прохладная кожа, и как только Жан-Клодменя коснулся, я снова смогла видеть. Я его слуга, он мой Мастер, мы — частьтриумвирата силы. Если бы Ричард был здесь, мы бы погнали ее до той адской ямы,откуда она вылезла. Я мысленно позвала, выкрикивая молча его имя, но ответпришел не оттуда. На меня, недоумевая, смотрел Джейсон.

— Анита... — сказал он неуверенно.

Я ощутила в нем силу Ричарда, связь со стаей. Силатриумвирата пробежала между рукой Жан-Клода, моей рукой и телом Джейсона. Этоможет помочь, должно помочь, потому что я ощущала, как снова вздымается во мнеБелль Морт, и не знала, смогу ли я ее выгнать.

Я вызвала некромантию как большую черную тучу, готовуюразразиться грозу, заполнила комнату щекочущим прикосновением магии.

— Нимир-Ра! — шепнул Натэниел, отшатываясь.

Сила распирала как молния, загнанная в бутылку, но этойбутылкой было мое тело, а освободить могло только одно... кровь. В последнийраз, когда мы творили магию триумвирата, я попросила мальчиков дать мне кровь ивидела, как Жан-Клод всадил клыки в Ричарда, но не сегодня. Сегодня кровь нужнамне, я ее хочу, и я не буду делиться.

Свободной рукой я подтянула к себе Джейсона за подбородок,но не стала его целовать. Приблизив губы к его щеке, я шепнула:

— Мне нужна кровь, Джейсон. Скажи «да».

Он отстранялся от меня, упираясь руками, но шепнул «да» ирухнул телом поперек моих грудей, а рука его поползла по моему животу вниз,будто у него было что-то на уме. Запах крови шел из-под кожи его шеи, пульсощущался на языке тающей конфетой, и я его укусила. Я не вампир, никакихментальных приемов, чтобы это было приятно. Сексом мы сейчас не занимались, небыло этого отвлечения, а были только мои зубы, вонзившиеся в его кожу, егокровь у меня во рту, и когда она плеснула, некромантия запылала огнем, и яметнула ее в это медовое прикосновение. Она, далекая, засмеялась надо мной, наднами, но смех прекратился, потому что она ощутила толчок моей силы. Я —некромант, а она — всего лишь вампир какой-то породы. Моей магии было всеравно, что она, что любой другой труп. И я вытолкнула ее, выбросила и заперлана замок дверь, защищающую нас пятерых. Последний год я обучалась колдовству, ипотому я оттолкнула ее от нас, не дала никак и ничем вредить нам, лишилавозможности контактировать с нами с помощью силы. Последней моей мыслью,обращенной к ней, была такая:

«Если тебе интересно, какого черта мы сейчас делаем, позвонипо телефону».

И она исчезла.

Я была голой — кажется, сегодня ночью это был лейтмотив. Мывсе пятеро лежали кучей, тяжело дыша, переплетясь телами, с возбуждением,которое иногда остается после магии, когда чувствуешь себя усталым и радостнымодновременно. Несколько напоминает секс. Ашер и Натэниел лежали поодаль. Рот,подбородок и шея у меня были залиты кровью Джейсона. Он лежал, положив головумне на грудь, отвернувшись, так что видна была рана на шее. У Мики и Натэниелая оставила след, но у Джейсона был просто вырван кусок мяса. Небольшой, но всеже кусок мяса, не меньше.

Я глотнула и стала дышать глубоко и ровно. Нет, меня невырвет. Не вырвет. Не вырвет... Вырвет. Распихав всех, я бросилась в ваннуюМеня вырвало, и тот кусок мяса — размером с пятидесятицентовик — вышел, как ивошел — целиком. От его вида, будто подтвердились мои худшие опасения, на менянакатила жаркая волна тошноты. Меня рвало, пока голова не начала трескаться начасти, и рвота перешла в сухие спазмы.

В дверь постучали:

— Можно войти, ma petite?

Он не спрашивал, что со мной, — сообразительный вампир.Я не ответила, осталась стоять на коленях, прислонившись лбом к холодному краюванны и думая, что случится раньше: снова меня вырвет или голова лопнет. Онаболела еще сильнее, чем желудок.

Послышался звук отворенной двери.

— Ma petite?

—Здесь я. — Голос прозвучал хрипло, будто я рыдала. Яне стала поднимать голову — не хотела его видеть. И никого вообще.

Мелькнул край черного халата, потом пола, и он присел передомной.

— Могу я что-нибудь тебе принести?

Десяток ответов промелькнуло в голове, почти всеязвительные, но я выбрала другой.

— Аспирин и зубную щетку.

— Ты могла меня сейчас попросить вырезать собственноесердце и подать тебе на ладони, и я бы сделал. А ты просишь аспирин и зубнующетку. — Он наклонился и нежнейшим поцелуем притронулся к моеймакушке. — Я принесу.

Он встал, и снова послышался звук выдвигаемого изадвигаемого ящика.

Я подняла голову и стала смотреть, как он ловко движется пованной, неся флакон аспирина, зубную щетку и несколько паст на выбор. Это былодо абсурдности обыденно, и никак сюда не подходил черный меховой халат. УЖан-Клода всегда был такой вид, будто ему полагается иметь слуг, и так оно ибыло. Но возле меня и для меня он почти все делал сам. Когда меня не было,наверное, пятьдесят танцовщиц ждали только мановения его пальца. Но при мнечасто он был сам по себе.

Он принес мне аспирина и воды. Я выпила, и был момент, когдамне казалось, что они не удержатся в животе, но момент прошел. Жан-Клод помогмне встать, и я не препятствовала. Дело не в том, что у меня тряслись колени —а они тряслись, дело в том, что я сама была какая-то шаткая.

Меня затрясло, я не могла остановиться. Жан-Клод прижал меняк себе. Груди стало больно от прикосновения ткани. Я отодвинулась посмотреть.Вокруг соска остался четкий отпечаток зубов Натэниела. Кровь появилась внескольких местах, но весь ореол побагровел. Чертовский будет синяк, если моетело его сразу не залечит.

Жан-Клод провел пальцем по верху укуса, и я вздрогнула.

— Почему эти штуки никогда не болят, когда их ставят?

— В твоем вопросе заключен ответ, ma petite.

Странно, но я его поняла.

— Это почти точное повторение того, что я сделала с егоспиной.

— Натэниел, я думаю, старается быть осторожным.