– Спархок, – сказала Миртаи, – почему бы тебене поговорить с атаном Энгессой? Скажи ему, что я благосклонна к ухаживаниямдоми Кринга.

– Это очень хорошая мысль, Миртаи, – отозвалсяСпархок. – Удивляюсь, как я сам об этом не подумал.

Город Пела в центральном Астеле был основным средоточиемторговли, куда со всех концов Империи съезжались торговцы и перекупщики скота –заключать сделки с пелойскими скотоводами. Город с виду был какой-тозапущенный, недостроенный, и неудивительно – здания его по большей части былине чем иным, как щедро разукрашенными фасадами, за которыми были воздвигнутыбольшие шатры. С начала времен никто даже и не пытался замостить его улицы,покрытые колеями и выбоинами, и когда по ним проходил караван повозок или гналистадо скота, поднимавшаяся туча пыли заволакивала весь город. За расплывчатымис виду границами города волновалось море шатров – переносные жилища кочевыхпелоев.

Тикуме провел их через город к холму, подножие которогоокружали разноцветные полосатые шатры. Навес, растянутый на высоких кольях,затенял почетное место на самой вершине холма, и земля под навесом былавыстлана коврами, завалена мехами и мягкими подушками.

Миртаи была в центре всеобщего внимания. Ее довольно скуднуюпоходную одежду прикрывала пурпурная мантия до пят, признак ее почтикоролевского статуса. Кринг и Тикуме церемонно провели ее в самую серединулагеря и представили супруге Тикуме, остролицей женщине по имени Вида, котораятоже была облачена в пурпурную мантию и на Миртаи поглядывала с неприкрытойвраждебностью.

Спархок и все прочие присоединились к вождям пелоев в тенинавеса как почетные гости.

Супруга Тикуме становилась все мрачнее и мрачнее по меретого, как пелойские воины, один за другим представляясь Крингу и его будущейневесте, состязались друг с другом в многочисленных и изысканных комплиментахМиртаи. К комплиментам присоединялись дары и песни, воспевавшие красотузолото-кожей великанши.

– Когда только они успели сочинить все этипесни? – шепотом спросил Телэн у Стрейджена.

– Мне думается, что эти песни сочинилидавным-давно, – ответил Стрейджен. – Они просто вставили тудаимя Миртаи, только и всего. Полагаю, что кроме песен будут еще и стихи. ВЭмсате есть один третьесортный стихоплет, который весьма недурно зарабатываетна жизнь, сочиняя стихи и любовные письма для молодых дворян, которым лень илибездарность мешает сочинять самим. Существуют целые сборники таких творений спропусками для имен – именно для такой цели.

– И они просто заполняют пропуск именем своейдевушки? – недоверчиво воскликнул Телэн.

– Заполнять их именем чужой девушки вряд ли имело бысмысл, верно?

– Но это бесчестно! – возмутился Телэн.

– Какая свежая идея, Телэн, – рассмеялся патриархЭмбан, – и как неожиданно услышать ее именно от тебя.

– Нельзя мошенничать, когда говоришь девушке о своихчувствах, – настаивал Телэн. С недавних пор Телэн начал замечать девушек.Они, конечно, существовали и прежде, но прежде он не замечал их существования,а сейчас у него оказались некоторые на удивление стойкие убеждения. К чести егодрузей, никто даже не улыбнулся этим его непривычным рассуждениям о честности.Что касается баронессы Мелидиры, она порывисто заключила Телэна в объятья.

– Это еще зачем? – с некоторым подозрениемосведомился он.

– Да так, пустяки, – ответила баронесса, нежнойручкой касаясь его щеки. – Когда ты в последний раз брился?

– Кажется, на прошлой неделе – а может, позапрошлой.

– По-моему, тебе опять пора побриться. Ты определенновзрослеешь, Телэн.

Мальчик слегка покраснел.

Принцесса Даная хитро подмигнула Спархоку.

После даров, стихов и песен последовала демонстрациявоинской удали. Соплеменники Кринга красовались тем, как ловко они управляютсяс саблями. Подданные Тикуме вышли на поле с дротиками, которые они метали вцель либо сражались ими как короткими копьями. Сэр Берит выбил из седла такогоже молодого сириникийского рыцаря, а двое генидианцев со светлыми волосами,заплетенными в косички, устроили притворный, но оттого не менее устрашающий бойна топорах.

– Обычное явление, Эмбан, – заметил посол Оскайнпатриарху Укеры. Дружба этих двоих дошла уже до той стадии, когда они начали вразговоре отбрасывать титулы. – Жизнь воинственных народов, как правило,бывает ограничена множеством церемоний и ритуалов.

– Это я заметил, Оскайн, – улыбнулся Эмбан. –Наши рыцари церкви – самые вежливые и церемонные люди, каких я знаю.

– Благоразумие, ваша светлость, – загадочнопояснил Улаф.

– Рано или поздно вы к этому привыкнете, вашепревосходительство, – заверил посла Тиниен. – Сэр Улаф весьма скуп наслова.

– У меня и в мыслях не было говорить загадками, –отозвался Улаф. – Я только хотел сказать, что трудно быть невежливым счеловеком, у которого в руках топор.

Атан Энгесса встал и слегка чопорно поклонился Элане.

– Могу я испытать твою рабыню, Элана-королева? –спросил он.

– Что, собственно, ты имеешь в виду, атанЭнгесса? – настороженно спросила она.

– Близится время обряда Перехода. Мы должны решить,готова ли она. Эти воины показывают свою удаль. Я и атана Миртаи примем в этомучастие. Это будет самое подходящее время для испытания.

– Как знаешь, атан, – согласилась Элана, –если только сама атана не возражает.

– Она не станет возражать, Элана-королева, если толькоона истинная атана. – Энгесса резко развернулся и зашагал туда, гдесреди пелоев восседала Миртаи.

– Решительно, – заметила Мелидира, – Миртаисегодня в центре всех событий.

– Я считаю, что это просто чудесно, – отозваласьЭлана. – В другое время она почти всегда держится в тени. Она заслужилахоть капельку внимания.

– Но ведь все это по политическим соображениям, –вставил Стрейджен. – Подданные Тикуме осыпают Миртаи вниманием, чтобызадобрить Кринга.

– Знаю, Стрейджен, но все равно это чудесно. –Элана задумчиво поглядела на свою золотокожую рабыню. – Спархок, я сочлабы личной честью для себя, если бы ты как можно скорее переговорил с атаномЭнгессой. Миртаи надлежит получить хоть немного счастья.

– Я приложу все усилия, моя королева.