– Я тебе ничего не обещал. Я же объяснял тебе, что…

– Да чихать мне на твои объяснения! У меня своя жизнь,и она проходит, проходит, проходит, – Лиза бессильно заплакала. – Онапроходит, и в этом виноват ты. Ты во всем виноват!

Ну вот, и здесь он виноват. И дома. И перед соседями. Онкругом виноват. Это невыносимо.

Лизины загулы длились до середины февраля, потом она словноопомнилась, спохватилась и стала вести себя, как образцовая будущая мать:гуляла, спала, ела строго по часам и только то, что рекомендовали врачи, сталабольше улыбаться и меньше плакать. Родиславу стало казаться, что черная полосаминовала и дальше все будет просто замечательно.

10 марта 1985 года умер пришедший на смену АндроповуКонстантин Устинович Черненко, и всех сотрудников МВД перевели на такназываемый усиленный вариант несения службы. Это означало, что все должнынаходиться на рабочих местах с девяти утра и до специального указания, то естьдо девяти, а то и до десяти вечера. То же самое происходило и когда умерБрежнев, и когда скончался Андропов. Именно в этот день Лиза внезапнопочувствовала себя плохо и вызвала «Скорую». Ее отвезли в роддом, и через двачаса она произвела на свет мальчика Дениса.

– Это как же понимать? – нахмурился Камень. –Ты же говорил, что ей рожать в начале апреля. Обсчитался, что ли? Или моментзачатия неправильно определил?

– Я никогда не обсчитываюсь, – гордо ответилВорон. – У меня в детстве по арифметике только пятерки были. Но я за нейспециально в роддом летал, смотрел, что и как. Она родила восьмимесячногоребенка.

– А это не опасно? – забеспокоился Камень. –Он же недоношенный получился.

– Опасно, – согласился Ворон. – Вот послушай,я тебе все подробно обскажу. Правда, я половины не понял, но запомнил вседословно, что врачи говорили. Роды прошли с осложнениями, у Лизы было высокоеартериальное давление, и гинеколог принял решение форсировать события истимулировать роды. Получились так называемые стремительные роды, и у младенцав мозгу появились микрокровоизлияния, ему сделали ультразвуковое исследованиемозга через родничок и зафиксировали это.

– И чем это нам грозит?

– А я почем знаю? – Ворон недовольно крутанулголовой из стороны в сторону. – Я же не доктор. Я только наблюдаю, какЛиза с ним мучается. Ребенок крикливый, легковозбудимый, плохо кушает, плохонабирает вес. У Лизы молоко через неделю после родов пропало, так что малышрастет на искусственном питании. И еще он часто какает и срыгивает, так чтоЛиза только и делает, что стирает, на него никаких пеленок-распашонок ненапасешься. Врач говорит, что у ребенка снижен этот, как его… черт, словозабыл, длинное такое, на институт похоже…

– Иммунитет? – подсказал Камень.

– Во, правильно, он самый. И еще у него снижен… тьфуты, тоже забыл, на геморрой похоже…

– Гемоглобин?

– Да, верно, гемоглобин.

– И что это значит?

– Доктор сказал, что это бывает, если у мамочки был токсикозили если она неполноценно питалась и выпивала. У ребенка недостаточноеснабжение кислородом мозга, легких и всех остальных органов и тканей, и онначинает часто болеть простудами и всякими респираторными заболеваниями. Слышь,Камень, а респираторные заболевания – это что? Это когда живот распирает?

Камень объяснил. С общими основами медицины он был знаком.

– Теперь понял, – кивнул Ворон. – Ну, вот такона и мается с малышом. А мальчишка красивый получился – глаз не оторвать.Даша-то у нее так себе, ни в Лизу, ни в Родислава, я как-то в Дмитров летал наЛизину семейку посмотреть, так я тебе скажу: Даша – вылитый Лизин отец, лицоузкое, длинное, и сама она длинненькая такая и узенькая, как столбик. А Дениска– красавчик, даром что еще совсем кроха. Вырастет – всем девкам смерть будет.

– А Родислав-то что же, помогает с младенцем?

– А как же! Он рад без памяти, что у него еще один сын,когда приходит к Лизе, так с рук его не спускает, все сюсюкает, все тетешкаетсяс ним. Теперь он старается почаще у Лизы бывать. И Лиза вроде как за умвзялась, стала спокойнее, пить перестала. В выходные ей, правда, совсем тяжкоприходится, Даше-то скоро шесть исполнится, она ни минуты спокойно не посидит,хуже нашего дружка Ветра, носится по квартире, энергии у нее – хоть отбавляй, ибез конца к матери пристает то с предложением поиграть, то с вопросами, то спросьбами, то попить, то яблочко, то конфетку. А с ней ведь и погулять надо, испать ее днем уложить. Ну, с прогулками еще так-сяк, Лиза возьмет коляску сДенисом и идет, Дашку за руку держит, потом отпустит ее на детской площадкеиграть, а сама на лавочке сидит, коляску качает, а с дневным сном проблема,Денис часто плачет, кричит, Даша уснуть не может. А если она не поспит днем, ток вечеру становится раздражительной и капризной. Хорошо, если Родислав ввыходные приходит, он или с Денисом занимается, или Дашку развлекает. Кстати,он Лизе стиральную машину купил, скопил из заначек.

– Ну, это правильно, – одобрил Камень, – могусебе представить, сколько стирки с двумя маленькими детьми. Слушай, а почемуЛизины родители ей никак не помогают? Все-таки родная дочь. Ты же летал вДмитров, смотрел, может, знаешь?

– Знаю, – Ворон горделиво выпятил грудь. – Уних свое понятие о справедливости. У Лизы есть еще брат, у него жена и троедетей. Вот родители оставили Лизе московскую квартиру, чтобы ей легче былохорошего мужа себе найти, а сами уехали жить к старшему сыну и помогать ему сдетьми. Лизин брат и его жена с детьми вообще горя не знают, никаких проблем,работают себе, жена брата так и вовсе второе высшее образование получает,делают карьеру, в командировки ездят, у начальства на хорошем счету, потому чтоникаких больничных по уходу за ребенком. И к друзьям в гости ходят, и в Москву,в театр или на концерт ездят. Вот такую свободную и счастливую жизнь им Лизиныродители устроили. Предполагается, что обмен был равноценным: Лизе – квартира,ее брату – свобода, работа и отсутствие хлопот с детьми. Так что теперь они отЛизы никаких просьб о помощи не принимают, тем более они были против, чтобы онарожала вне брака и от женатого мужика.

– Ясно. Ну и чего дальше было?

– Ну, там старуха Кемарская начала из Родислава душувынимать.

– Это почему же?

– Так амнистию объявили в связи с сорокалетием Победы вВеликой Отечественной войне. Она-то обрадовалась, думала, что Геннадиявыпустят, а на него амнистия не распространялась. Вот она начала ходить и ныть,что нет справедливости на свете, что уже была амнистия в связи сшестидесятилетием образования СССР, и Геньку не выпустили, теперь еще однаамнистия, всех выпускают, а он как сидел, так и сидит, и сколько же ей еще,одинокой и немощной, мыкаться без помощи и поддержки, и пусть бы Родислав, какон есть важный чиновник в МВД, пошел бы куда следует и поговорил с кем надо,чтобы Геньку несчастного отпустили на свободу. Уж Родислав ей и так, и эдакрастолковывал, что эта амнистия касается в первую очередь участников войны, авообще под амнистию подпадают в основном те, кто совершил менее тяжкиепреступления и получил небольшой срок, а убийц, да еще непризнавшихся инераскаявшихся, не амнистируют. Но Татьяна Федоровна ничего слушать не хочет, идолбит, и долбит бедолагу Родислава, чтобы он воспользовался своими связями идобился освобождения Геннадия. Еле угомонилась.