— Это изменило мою жизнь во многом. Не думаю, чтобыпосле всего этого я осталась такой же, как прежде. — Она задумчивосмотрела на воду, а он любовался игрой солнечного света на ее золотистыхволосах. — Словно все приобрело особый смысл. Абсолютно все. Невозможнобыло после этого принимать все как само собой разумеющееся. — Она совздохом взглянула на него. — Однажды у меня уже было такое чувство, еще дотого.

— И когда же это было? — Его глаза излучалинежность, когда он смотрел на нее, а она подумала о том, что бы почувствовала,если бы он ее поцеловал.

— Когда умерла моя соседка по комнате в колледже. Мывместе ездили в «Грин-Хиллз», это на Юге, — серьезно объяснила Тана, а онулыбнулся.

— Я знаю, где это.

— О, — улыбнулась она в ответ. — Ее звалиШарон Блейк… дочь Фримена Блейка, и она умерла на марше с Мартином ЛютеромКингом девять лет назад… Она и Гарри изменили мою жизнь как никто другой извсех, кого я знаю.

— Ты серьезная девочка, не так ли?

— Я думаю, очень. Может быть, больше подходит«обстоятельная». Я слишком упорно работаю, слишком много размышляю. Мне оченьтрудно бывает все переварить, переосмыслить. Это отнимает много времени.

Дрю Лэндс это заметил, но не придавал значения. Жена егобыла такой же, и это его не беспокоило. Это не он захотел свободы, а она. У неев Вашингтоне была связь с начальником, и она попросила что-то вроде отпуска,так что он дал ей этот отпуск, а сам вернулся домой, но в подробности вдаватьсяне хотел.

— Ты жила когда-нибудь с кем-нибудь? Я имею в видуромантические отношения, а не твоего друга, вьетнамского ветерана.

Забавно было слышать, что Гарри так назвали, это было как-тобезлико.

— Нет. У меня никогда не было таких отношений.

— Возможно, это тебе как раз подошло бы. Близость, безвсяких официальных уз.

— Звучит вполне подходяще.

— Для меня тоже. — Он был задумчив, а потомпо-мальчишески улыбнулся ей. — Плохо, что мы живем в разных городах.

Забавно, что он так скоро заговорил об этом, но с ним всепроисходило быстро. В конце концов оказалось, что он и сам такой же«обстоятельный», как и она. Дважды в эту неделю он прилетал из Лос-Анджелеса,чтобы пообедать с ней, потом летел обратно, а на следующие выходные они сновавышли на яхте, несмотря на то что Тана полностью была поглощена своим делом обубийстве и просто жаждала, чтобы оно завершилось успешно для нее. Но Дрю Лэндскак-то успокаивал ее, облегчал ей жизнь, и она была очарована этим. Послевторого дня, проведенного в заливе на яхте его друга, он привез ее домой, и онизанялись любовью у камина в гостиной. Нежность, сладость, налет романтикиохватили их, а потом он приготовил ужин. Дрю провел у нее ночь и, чтоудивительно, совсем не стеснял ее. Он встал в шесть, принял душ, оделся, принесей в постель завтрак и уехал на такси в аэропорт в 7.15. Он успел навосьмичасовой рейс в Лос-Анджелес и был в своей конторе в полдесятого, свежий,как огурчик.

В течение нескольких недель он составил регулярноерасписание их встреч, почти не спрашивая согласия Таны, но все это происходилотак легко и свободно и делало ее жизнь настолько счастливее, что она вдругпочувствовала, как вся ее жизнь просто усовершенствовалась. Дважды Дрю Лэндспосещал ее в суде, и она выиграла дело. Он был там, когда выносили вердикт, ипригласил ее отпраздновать. Подарил ей прелестный золотой браслет, купленный уТиффани в Лос-Анджелесе, и на тот уик-энд она полетела к нему. В пятницу исубботу они ужинали в «Бистро» и «Ма Мезон», а днем делали покупки наРодео-Драйв. В воскресенье вечером после интимного ужина, который Дрю самприготовил на жаровне, Тана полетела в Сан-Франциско. Она думала о нем всевремя по дороге домой, о том, как же быстро она увлеклась им. Было немножкострашно думать об этом, но он выглядел таким надежным, казалось, так хотелустановить с ней прочные отношения. Она понимала, насколько он одинок. Дом егобыл открытым, современным, импозантным, заполнен дорогими предметами искусствав стиле модерн; были там две свободные комнаты для его девочек. Но кроме неготам сейчас никто не жил, и он, казалось, хотел постоянно быть с ней. Ко ДнюБлагодарения Тана уже привыкла, что половину недели он проводит с ней вСан-Франциско: это ее уже не удивляло, ведь почти два месяца прошло с начала ихромана. За неделю до праздника он вдруг обратился к ней:

— Что ты делаешь на следующей неделе, дорогая? — ВДень Благодарения? — Тана казалась удивленной. В самом деле, она как-то ине подумала об этом. В папке у нее было три небольших дела, которые она хотелабы закрыть, если обвиняемые согласятся на сделку. Это, несомненно, облегчило быей жизнь, да и ни один из них не был виновен настолько, чтобы предстать передсудом. — Я не знаю, не думала.

Несколько лет она не была дома. День Благодарения с Джин иАртуром — нет уж, спасибо! Энн снова развелась несколько лет назад и теперьжила в Гринвиче со своими неуправляемыми детьми. Билли появлялся и исчезал,если ему не подворачивалось что-нибудь получше. Он так и не женился. Артур свозрастом становился все большим занудой, ее мать — более раздражительной,нервной, кажется, она теперь много плакала, главным образом из-за того, чтоТана никак не могла выйти замуж, да, похоже, теперь и не выйдет никогда.«Пропащая жизнь», — обычный ее рефрен, на что Тана могла только ответить:«Спасибо, ма».

Можно было еще провести День Благодарения с Аверил и Гарри,но, сколько бы Тана их ни любила, друзья в Пьемонте были так утомительно скучнысо своими маленькими детьми и большими автомобилями. Тана всегда чувствовала себяс ними не в своей тарелке и была этому бесконечно рада. Было загадкой, какГарри выносил все это. Она с его отцом как-то смеялись вместе над этим.Гаррисон так же, как и Тана, не мог терпеть этого и появлялся крайне редко. Онзнал, что Гарри счастлив, о нем хорошо заботятся, он ухожен и не нуждается вотце, поэтому жил в свое удовольствие.

— Хочешь поехать со мной в Нью-Йорк? — Дрюпосмотрел на нее с надеждой.

— Ты серьезно? А зачем? — Тана была удивлена. Чтодля него Нью-Йорк? Родители его умерли, он сам сказал, а дочки были вВашингтоне.

— Понимаешь, — он уже все обдумал заранее, —ты могла бы навестить свою семью, а я бы заглянул в Вашингтон к девочкам, апотом мы встретились бы с тобой в Нью-Йорке и немного развлеклись. Может быть,я смог бы привезти их с собой. Как тебе такой план?

Она обдумала предложение и медленно кивнула, волосы крыломупали на лицо.

— Возможно, — улыбнулась, — может быть, дажеочень вероятно, если исключить пункт о моей семье. Праздник с ними можетпривести к самоубийству.

Дрю рассмеялся:

— Не будь такой циничной, ты, ведьма! — Он нежноотвел завиток волос с ее лица и поцеловал в губы. Он был так утонченнообаятелен, она никогда прежде не встречала никого, похожего на него, и какая-точасть ее существа была так открыта ему, как никому до него. Она самаудивлялась, насколько доверяет ему. — Ну, а серьезно, ты могла бывыбраться?