что после того, как явилась к нему голой, и они покувыркались на её диване, Салах изменится. Может, даже выгонит двух этих коров, а может… Но Салах вёл себя так, словно ничего не случилось, и он ей ничем не обязан, и Таонга молча глотала обиду каждый раз, когда он проходил мимо неё, не заговорив. Ещё бы, когда у тебя две молодых, сочных девки под боком, кто будем смотреть на…

– День добрый, Таонга, – Салах обратился к ней первым, – ты далеко забралась сегодня. Ходила в город?

– Просто погуляла, – она улыбнулась в ответ, но лицо мужчины осталось неподвижным, – скучно дома. Остров красивый.

– Красивый, – кивнул Салах, – и море хорошее. Ты видела Замиль?

Таонге показалось, что её рот вдруг наполнился едкой горечью, и захотелось выругаться. А может, заплакать.

– Только в доме, ещё до полудня, – через силу сказала она и добавила, не удержавшись: – а зачем ты её ищешь?

– Мы не договорили, – Салах, если и заметил её замешательство, то никак этого не показал, – ей не хочется в Сус. Я сказал, что она может забрать свои деньги в любой момент и возвратиться с Ситифаном в Марсалу. Но эта женщина сама не знает, что хочет.

– Да, – зачем-то сказала Таонга, хотя ничего не поняла, но затем переспросила: – Какие деньги?

– Есть у нас одно дело, – Салах явно не был расположен говорить. Но вот они наконец одни, и Таонга наконец вытолкнула из себя вопрос, который снедал её все эти дни:

– Салах… эта Замиль – твоя женщина? Ты хочешь на ней жениться?

И увидела, как губы мавританца раздвинула усмешка. Он посмотрел на неё с каким-то странным выражением лица и сказал:

– Я не из тех людей, кому стоит жениться, Таонга. Замиль не из тех женщин, на которых женятся. Просто… так уж вышло, что Аллах свёл нас именно сейчас, и значит у Него была на то причина.

– Но… – хотя Таонге и захотелось пойти в пляс, когда она услышала, что Салах не видит в Замиль свою жену, его ответ был слишком двусмысленным, чтобы она могла успокоиться, – ты ведь делишь постель с ней? Или нет? И если нет, зачем она с нами? И эта вторая…

– Замиль хочет перебраться на ту сторону моря, – прервал её Салах, – мы так и должны были сделать, но… ты знаешь, что случилось. Сейчас она с нами, как и Джайда, потому что наши дороги сошлись. Думаю, в Сусе я отправлю её к другому муташарриду, и на том всё закончится.

– А Джайду – тоже? – спросила Таонга, тщетно пытаясь не выдать охватившую её радость.

– Посмотрим, – коротко ответил Салах и смерил её взглядом, – как твоя нога?

– Что? А, уже лучше, – женщина, всё ещё смакуя слова Салаха, не сразу поняла, что он имеет в виду, – немного еще болит, но…

– Глупо было бросаться на неё так, – Салах вдруг улыбнулся ей, – эта женщина выросла там, где драки – обычное дело. Она такого не спускает.

Он повернулся в сторону моря.

– Здесь хорошо, на берегу, и вообще, в море… Знаешь, никогда не думал, что я стану тем, кем стал. Вырос среди песков, а теперь моряк. Или был моряк? Кто из моих друзей мог знать, кто…

Он запнулся. Таонга молчала, не решаясь заговорить. По опыту ей было известно, что, когда на молчаливого обычно мавританца вдруг нападала охота поговорить, он в таких вот монологах мог раскрыть и свою прежнюю жизнь, и планы на будущее, и многое ещё из того, что иначе было не вытянуть.

– Тебя никто не искал в Марсале? – вдруг спросил он, и она покачала головой:

– «Аль Мусафир» сейчас ведёт Салиха, моя старшая, а что до…

Тут она запнулась, сообразив, что Салах спрашивал её не об этом.

– Кажется, нет, – осторожно сказала она.

– Думаю, ты сможешь вернуться на корабле Стефано, – мавританец смотрел на лениво набегающие на берег волны и казался полностью ушедшим в своим мысли, но голос его звучал всё так же ровно, – если хочешь. Раз никто не пришёл за тобой сразу же, может, они и не видят связи между тобой и нами.

– Я… – Таонга вздохнула, – я думаю, что смогу остаться на какое-то время в Сусе.

«Рядом с тобой», – хотела она добавить, но проглотила.

– Я буду рад, – сказал Салах и вдруг добавил изменившимся голосом: – А это кто такие?

Таонга повернулась, чтобы проследить за его взглядом, с досадой думая, что вот опять прервался так хорошо начавшийся разговор. И тоже увидела.

Из-за скалистого мыса, вдававшегося в море за их спинами, вынырнул катер. До него было, наверное, километра два-три, отсюда виднелись только пенные буруны у его носа. Таонга уже хотела спросить, какая, к чёрту, разница, кто это, но вдруг поняла, что Салах наблюдает за судёнышком с напряженным вниманием. Отсюда казалось, что на его высокой мачте трепещет какой-то флаг, но цветов было не разглядеть. Хотя чьи тут могут быть флаги?

– Такие катера есть у полиции, – ровно сказал Салах, продолжая вглядываться в море, – и он идёт к берегу.

На самом деле, катер шёл параллельно береговой полосе, как если бы капитан выбирал удобное место, чтобы причалить, но Таонга вдруг почувствовала неприятную тянущую боль в животе. Она говорила с Фаиком по наладоннику вчера и сегодня. Не сказала, где они находятся, но… В памяти вдруг всплыли слышанные ранее слова «можно вычислить местонахождение человека просто потому, что он откроет Зеркало». Аллах милостивый, неужели это правда? Неужели это за ними?

– Салах, – сказала она и почувствовала, как напряженно прозвучал её голос, – кто это может быть?

– Кто угодно, – отрезал он, продолжая вглядываться в море. – Знаешь, я думаю, что нам пора возвращаться в наш домик. Быстро.

Таонга ещё раз посмотрела на катер, который уже заметно приблизился, продолжая идти вдоль берега. Пепельно-серый окрас, две невысоких надстройки, мачта. Да, даже ей было понятно – рыбаки на таких не плавают. Переписка с Фаиком вновь всплыла у неё в