Веки ее дрогнули и опустились. Наклонясь к собеседнице,мистер Саттертуэйт поймал ее запястье.

— Так, значит, вы действительно задумали себя убить?

Она тихонько вскрикнула.

— Господи! Как вы догадались?

— Но почему?! Разве вы устали от жизни? Чушь! Да какаяусталость! Вы полны жизни, как никто другой!

Она встала и, отбросив непослушную темную прядь, подошла кокну.

— Хорошо, раз уж вы сами догадались, расскажу остальное. Ненадо было вас впускать! Я сразу почувствовала, что вы необыкновенный человек…Да, вы правы, все дело в сыне. Он, конечно, ни о чем не догадывается, но впрошлый приезд он рассказывал мне историю одного своего приятеля, и вот что японяла. Если он вдруг узнает, что он незаконнорожденный — это его убьет. Ведьон такой гордый! У него есть девушка. Не буду вдаваться в подробности, но скороон приедет домой и захочет узнать все об отце — согласитесь, родители девушкиимеют право знать, с кем хочет связать свою судьбу их дочь. Когда он услышитправду, они с ней наверняка расстанутся, он порвет со своими прежними друзьями,замкнется в одиночестве и в конце концов разрушит свою жизнь. О, я знаю, высейчас скажете, что нечего делать из этого такую трагедию и что он ещенесмышленый юнец и мало что в жизни понимает. Но стоит ли разбираться во всемэтом? Люди таковы, каковы они есть. Да, это убьет его… Но если, незадолго доего приезда, со мною произойдет несчастный случай, горе все спишет. Он,конечно, пересмотрит мои письма, ничего там не найдет и посетует, что я такмало успела ему рассказать. Зато он не узнает правды!.. Так будет лучше всего.За счастье надо платить, а мне в жизни выпало так много счастья! Да и цена, вобщем-то, невелика — немного мужества, чтобы сделать последний шаг, потом,возможно, еще минута-другая страданий…

— Но, дитя мое!..

— Не спорьте со мной! — вскинулась она. — Мне не нужны вашидоводы. Моя жизнь — это моя жизнь. До сих пор она была важна для моего сына. Нотеперь я ему уже не так нужна. У него будет жена… И его еще сильнее потянет кней, если меня не будет. Жизнь моя бесполезна — зато смерть может принестипользу. Я имею право распорядиться своей жизнью как мне заблагорассудится.

— Вы уверены?

Суровость его тона несколько озадачила ее.

— Раз моя жизнь никому не нужна, — произнесла она,запнувшись, — а я точно знаю, что это так…

Он снова ее перебил:

— Вы не можете этого знать!

— То есть?

— Слушайте. Приведу вам один пример. Человек приходит внекое место, решив покончить с собой. Но, по случайности, в этот же самыймомент в этом самом месте находится другой человек. Самоубийца отказывается отсвоего плана и, таким образом, остается в живых. И вот один человек спас жизньдругому не потому, что был ему очень нужен или много для него значил, а простопотому, что физически присутствовал в нужный момент в нужном месте. И если высегодня решите свести счеты с жизнью, то, возможно, когда-нибудь, лет черезпять или семь, кто-то другой погибнет или попадет в беду, потому что в тотмомент вас не окажется на месте. Скажем, понесет чья-то лошадь — но, увидев васна пути, свернет в сторону и не затопчет ребенка, играющего на обочине. Ребеноквырастет и станет великим музыкантом или найдет лекарство от рака… Впрочем,последнее не обязательно: он может просто прожить счастливую жизнь.

Женщина в изумлении смотрела на него.

— Странный вы человек. Говорите такие вещи.., мне это и вголову не приходило.

— Вы говорите, что ваша жизнь принадлежит только вам, —продолжал мистер Саттертуэйт. — Но разве вы можете с уверенностью утверждать,что вам не отведена некая роль в самой великой пьесе самого великогодраматурга? Возможно, вам предстоит появиться лишь под занавес в маленькомнезначительном эпизоде, но от вашего выхода в конечном итоге может зависетьисход пьесы, потому что другой актер, не услышав вашей реплики, тоже не выйдетна сцену — и весь стройный замысел творца рухнет!.. Я допускаю, что вы — личновы — и впрямь не интересны ни одному человеку на свете, но как лицо,появляющееся в нужный момент в нужном месте, вы можете сыграть очень важнуюроль.

Все еще не сводя с него глаз, она опустилась на свое прежнееместо.

— Чего вы от меня хотите? — просто спросила она. Это былапобеда мистера Саттертуэйта. Теперь слово было за ним.

— Я хочу, чтобы вы пообещали мне хотя бы одно: не совершатьничего безрассудного в ближайшие двадцать четыре часа.

Некоторое время она ничего не говорила, потом ответила:

— Обещаю.

— Хочу попросить вас еще… кое о чем.

— Да?

— Не запирайте окно и будьте сегодня вечером в той комнате.

Она посмотрела на него озадаченно, но все же кивнула.

— Ну вот, а теперь мне пора! — Чувствуя, что напряжениеспадает, мистер Саттертуэйт заторопился. — Благослови вас Господь, милая!

Он вышел из комнаты. Рослая испанка, подававшая им чай,проводила его по коридору до боковой двери и некоторое время с любопытствомсмотрела вслед.

Когда он вернулся в отель, уже начало темнеть. На террасеперед входом сидел лишь один человек — к нему-то и направился мистерСаттертуэйт. Он очень волновался, сердце его колотилось. Он сознавал, как многоот него сейчас зависит. Один неверный шаг…

Однако он постарался как мог скрыть свое волнение изаговорил с Энтони Косденом тоном естественным и небрежным.

— Тепло сегодня, — заметил он. — Я, пока был на утесе,совсем забыл о времени.

— Так вы все это время были там?

Мистер Саттертуэйт кивнул. В эту минуту кто-то вошел вотель, и луч света, отразившись от вращающейся двери, на миг осветил лицоКосдена, полное страдания и бесконечного недоумения.

«Ему совсем плохо, — подумал мистер Саттертуэйт. — Мне наего месте было бы легче. Все-таки работа ума и воображения немало значит — онахоть отчасти смягчает боль. Но тупое, беспросветное, животное страдание — чтоможет быть хуже!»

— После ужина я собираюсь на прогулку, — вдруг хриплопроговорил Косден. — Вы… поняли? В третий раз должно повезти. Только, радиБога, не вмешивайтесь! Я знаю, что вы желаете добра и всякое такое, но ужувольте! Все равно так будет лучше.

Мистер Саттертуэйт выпрямился.

— Я никогда не вмешиваюсь, — отчеканил он, сформулировавтаким образом основной принцип и смысл своего существования.