Но незнакомка не ответила, она захохотала и ушла в комнату.Наверное, Анжела начала отмечать праздник с раннего утра, и сейчас гостидостигли той стадии, за которой начинается бесконтрольное пение, а потомвыяснение отношений: «Ты меня уважаешь?»

На смену пьяной тетке в коридор вышла девушка по виду чутьстарше Лиховой.

– Вы кто? – сурово поинтересовалась она. – Чего сцветами приперлись? Вот уж глупость так глупость! Похороны завтра.

Я выронил букет.

– Похороны? Чьи?

В прихожую выскочила еще одна девица.

– Лена, – тихо сказала она, – Галине Петровнеплохо.

Лена вздрогнула.

– Иду. Слышь, Светка, разберись с этим!

Светлана посмотрела в мою сторону.

– Здрассти.

– Добрый день, – пробормотал я.

– Ну уж и совсем не добрый.

– Простите, кажется, я не вовремя.

– Ага, – кивнула Света, – вы вообще кто?

– Знакомый Анжелы Лиховой, она дома?

– Нет, – замотала растрепанной головой Света ипредставилась: – Я ее сводная сестра, как и Лена. Моя мама вышла замуж за папуАнжелы, а отец Ленки женился на Галине Петровне, маме Лиховой. Надеюсь, японятно объяснила?

– В принципе, да, – ответил я, – извините, я ужеухожу. Зайду к Анжеле через несколько дней.

Светлана повертела указательным пальцем у виска.

– Вы не врубились, да? Анжелка померла!

Я наступил на выпавшие из рук розы.

– Как умерла? Она же совсем молодая!

Светлана вытащила сигареты.

– Вы курите? Пойдемте со мной!

Мы переместились на лестницу, девушка затянулась и грустносказала:

– Конечно, лет ей немного было, но все же достаточно, чтобыхоть изредка мозгами пользоваться. Отравилась она.

– Чем?

– Покупным салатом, – пояснила Светлана, – тутнедалеко супермаркет есть, называется «Удачный вечер», вот там небось иприобрела дрянь с майонезом. Галине Петровне она позвонила вчера днем, в районетрех, еле-еле в трубку прошептала: «Мама, мне плохо…» Галина Петровна к нейсначала ехать не хотела, села телик смотреть, но потом отчего-то забеспокоиласьи поехала, только Анжела уже без сознания валялась. Теперь вот Галина Петровнасебя поедом ест, все кричит: «Надо было сразу нестись, может, и спасли бы».Только Анжелка сама виновата.

– В чем? – поинтересовался я.

Светлана тяжело вздохнула.

– О мертвых плохо не говорят, да об Анжелке хороших слов ненайти. Она над родителями буквально издевалась, мстила им за то, что ониразошлись. И ведь Галина Петровна с Андреем Михайловичем разбежались, когдадоченька уже взрослой была. Нет, все равно она их доставала, постоянно ныла иговорила: «Лишили меня нормальной жизни, теперь я чувствую психологический дискомфорт».А больше всего ее бесило, что у отца с матерью новые семьи и что у них мы сЛенкой есть. Андрея Михайловича, своего отца, моего отчима, она простозатерроризировала, он мне боялся шоколадку купить, не дай бог родная доченькаузнает! У нее знаете какая метода была? Если мне или Ленке носовой платоккупят, то Анжеле шубу из соболя принести обязаны, потому что она всемиобиженная, бедная, разнесчастная, мы с Ленкой у нее родителей отняли. Придет кнам домой и давай стенать:

«О-о-о! У Светочки шикарная комната! А у меня обои рваные!О-о-о! У Светочки шикарный компьютер, а у меня старая машина. О-о-о! У Светкишикарные джинсы, а у меня дерьмо».

Бедный Андрей Михайлович кошелек в зубы – и на рысях к«сиротке»: «На тебе, доченька, евроремонт, супер-пуперкомп, дизайнерскиештанишки и денежек сверху. Несчастная моя, обиженная!»

Анжелочка рожу скривит и к маме, а там по новой заведет:

«О-о-о, у Лены шикарные «Жигули», а я на метро езжу, о-о-о,у Лены шикарное кольцо, а у меня…»

Ну и так далее. Правда, здорово?

Я молча кивнул.

– Еще она ни учиться, ни работать не хотела, – добавилаСвета, – а денег ей много было надо. В общем, однажды Андрей Михайлович невыдержал, наорал на дочурку и выставил ее вон, правда, сказал:

«Квартплату и электричество оплачивать по-прежнему буду я,считай это спонсорской помощью, но в руки тебе более ни копейки не дам, они утебя дырявые, сколько ни получишь, все мимо протекает, а я не миллионер, другиедети еще в семье есть». Это он на меня намекал, только зря так высказался!Анжелка знаете чего удумала?

– Нет.

– Отомстить папе решила, разместила в газете объявление,указав наш адрес: «Сдам квартиру приличным людям, вместо платы нужно следить заоставленной собакой породы болонка». Что тут началось!

– Представляю, – пробормотал я.

– Андрей Михайлович чуть инфаркт не заработал, он позвонилГалине Петровне и приказал ей: «Не смей Анжелке помогать, дочь настоящейсволочью выросла».

– И мать послушалась?

– Сначала нет, – вздохнула Света, – женское сердцемягче мужского, и потом, все-таки доченька дорогая! Только Анжелка сообразила,что мать теперь единственный источник, и давай ее допекать. Позвонит околополуночи и заноет: «Ох, желудок болит, умираю, язва от страданий открылась! Нетсил выйти в магазин, кушать хочу, купи мне продукты!»

Галина Петровна бегом за харчами, привезет, а у дочерикомпания гуляет, им закуски не хватило. А уж сколько раз она ее обманывала.«Мама, дай денег, зубы нужно залечить». И чего? Несколько тысяч долларов наклыки выманила, потом неожиданно выяснилось: ни к какому стоматологу она и несобиралась ходить. И так во всем. И чего Анжелка добилась? Мама тоже в концеконцов сказала:

«Не обращайся ко мне никогда. Давать буду ежемесячно пятьсотдолларов на еду, но больше ни-ни».

– Хорошая сумма, – отметил я.

– Но только не для Анжелки, – скривилась Света, –та за один раз эти деньги могла в магазине оставить. Понимаете теперь, отчегоГалина Петровна вчера сразу к дочурке не покатила? Думала, та новую каверзупридумала. Сейчас вот плачет безостановочно.

Светлана замолчала и вытащила сигареты.

– Скажите, – спросил я, – вы дружили с Лиховой?

– Она нас с Ленкой ненавидела, считала сволочами, которые еемаму с папой себе присвоили, – грустно ответила девушка.

– Значит, в гости друг к другу вы не ходили?