Юлия вошла тихо, в глазах вопрос, я заговорил первым:

– Нет-нет, не помешаете. Вы, Юлия, настолько знаете эту вашуэтикеточную манеру, что никогда не бываете невпопад.

– Спасибо, – ответила она очень серьезно, – мнеэто очень важно.

– Что-то случилось? Да сядьте же, ради Христа! Вы менявсегда в краску вгоняете!.. Я должен был встать при вашем появлении?Поклониться или расшаркаться? Руку поцеловать?

Она грациозно опустилась в кресло, выбрав то, что нескольконаискосок. Это, как я уже знал, придает беседе характер чуть болеедоверительный, но в то же время не дружеский, тем более, упаси Боже, неамикошонский.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– Юлия, вы еще о погоде спросите! – огрызнулсяя. – Простите, но не надо так уж политкорректно. Должен признаться сразу:ваше тренерство вообще-то сгодилось.

Она спросила кротко:

– Где, если не секрет?

– Ох, Юлия, вы же знаете, я был приглашен выступить вкачестве гостя на съезде промышленников. Раньше бы я отмахнулся,промышленники – традиционные противники, но сейчас я в положенииутопающего, что и за гадюку схватится…

Она покачала головой.

– Нет, все наоборот.

– В чем?

– Это они ухватились за вас, – произнесла она серьезно.

– Там были именно те ребята, – объяснил я, – чтоуж очень присматриваются к одежке. И к манерам.

– Но вы не стушевались?

– Благодаря вам, Юлия. Только благодаря вам.

Она усмехнулась.

– Сообщение не я за вас делала. И даже не писала.

– С сообщением просто, – объяснил я. – Ничегонового! Я только повторил то, что говорил на бюро. Ну, с некоторымикупюрами. А вот выглядел я там не марсианином – благодаря вам.

Она смотрела очень серьезно, на губах ни тени улыбки. Так жесерьезно, даже как-то торжественно, чуть ли не по-церковному, произнесла:

– Сейчас вам придется общаться гораздо больше. Так что вашипромахи будут обходиться вам все дороже. Союз промышленников – перваяласточка, вам придется бывать во многих местах и встречаться со многими людьми,не так ли?

– Так, – согласился я и добавил: – Вы хотитесказать, с теми, с кем иначе бы не встретился?

– Да, – согласилась она, – потому вам хорошо быпринять на вооружение те правила, которые… которые уже приняты!

Я возразил с неудовольствием:

– Вы меня совсем уж дикарем выставляете! По-моему,достаточно всего лишь быть вежливым, остальное – приложится.

Она покачала головой.

– Не совсем так. Можно быть чересчур вежливым, а «чересчур»в любом случае плохо. Например, садясь в автомобиль, вы пропускаете дамувперед, прекрасно, но вы, как я заметила, не догадываетесь, что выходить надопервым и подавать ей руку. И еще, когда вы пригласили меня отужинать, вытак это вежливо пропустили меня вперед на выходе из лифта…

– А как же иначе? – спросил я. – Я жевежливый! Вдруг двери закроются, а лифт сломается! Пусть уж я останусь ждатьэлектрика.

Она засмеялась тихо и мелодично.

– Очень хороший ответ. Но неверный.

– Почему?

– А потому что мужчина из лифта, как из машины, выходитпервым. Удивлены? И подает даме руку. Да-да, помогая даже выбраться излифта! Возможно, пережиток тех времен, когда лифты были подобием шахтных клетейпрошлого века, но он сохранился уже как знак внимания к женщине. Это мелочь, ноее замечают. Вы хотите, чтобы среди политических деятелей стали единственным,кто этого не делает? Об этом сразу станет известно.

Я проворчал:

– Да кто на это обратит внимание? Я не президент.

– Вы уже обратили на себя внимание, – возразилаона. – Что президент, к нему привыкли, ничего нового не ждут. Какие вашишаги дальше?

Я помедлил, не сводя с нее пристального взгляда. Онаспокойно смотрела мне в глаза, на лице ничего, кроме сочувствия и желанияпомочь.

– Юлия, вы ведь пришли предложить мне помощь? Уже не каксекретарь, а как имиджмейкер?.. Молчите, я же вижу. Так вот, я принимаю вашупомощь… да что там помощь – руководство в этом вопросе! Я в самомделе очень заинтересован, чтобы моя идея получила распространение. А дляэтой цели я готов даже ручки дамам целовать.

Она засмеялась.

– А вы попробуйте. Это не всегда так уж противно.

Я вышел из-за стола. Не вставая, она протянула мне рукуладонью вниз. Я взял теплые нежные удлиненные пальцы, наклонился,чуть-чуть коснулся губами, легкий запах духов чувствую даже на коже, сердцеекнуло, и правда приятно целовать руки.

– Ну как? – спросила она и, не дожидаясь ответа,добавила: – Целование руки сидящей женщины приучает мужчину не вздергиватьее кисть, когда при встрече он ей целует руку. Вы, наверное, видели потелевизору, как это выглядит комично, когда мужчина берет женскую руку и тянетее к своим губам, дама уже висит, привстает на цыпочки, а он не догадываетсяхотя бы наклонить выю!

– Постараюсь запомнить, – пробормотал я.

Наклонился, снова поцеловал, на этот раз задержав губы на еекоже чуть дольше. Да, тонкий аромат, похоже, не духи, а чистая здоровая кожа.Или очень хорошие духи, точно имитирующие запах молодой невинной девушки.

Она отняла руку, смех прозвучал чуточку принужденно:

– И задерживать слишком не стоит. Это знак, что этойженщине вы уделяете повышенное внимание.

Я ответил с чувством:

– Но я, если честно, вам в самом деле уделяю повышенное!

– Но показывать этого не стоит, – ответила она.Посмотрела на меня и добавила чуточку поспешно: – Да и выказывать… тоже.Кстати, не смотрите вот так пристально на окружающих. Это имеет под собойглубокие корни, в подробности вдаваться не стоит, просто запомните: этонеприлично.

Я проворчал:

– Что мне надо запомнить еще?

– К счастью, – произнесла она невозмутимо, – вы неносите головные уборы, так что можно не запоминать очень длинный, уверяю вас,свод правил как насчет ношения шляп, так и порядка снимания: когда, перед кем,в каких случаях, в каких местах, причем – с учетом знатности, возраста,погоды, времени суток и местоположения… Не смотрите такими непонимающимиглазами, даже вы на кладбище и в казино ведете себя по-разному, не так ли?..

Я хотел запротестовать, что в казино не ходок, но дверьраспахнулась, вломился запыхавшийся Белович. Двигался он суетливо, возбужденныйдо крайности, глаза горят, а волосы дыбом.

– Простите, – сказал он, – но Юлии не было, а делосрочное. Юлия, мой поклон! Борис Борисович, взгляните.