– Ничего я не преследую, – с досадой сказалаЛюда. – Я с ним просто поговорить хотела о нашем будущем. И о прошлом.

– Да какое у нас прошлое? – тут же взвилсяРысаков, вцепившись в спинку пустого стула. – Одна единственнаяромантическая ночь, и та по пьяному делу!

– А вы кто? – не обращая на него внимания,спросила Люда у Дворецкого.

Тот представился и в свою очередь спросил:

– А вы кто?

– Людмила Макарова, корреспондент журнала «Ваш успех».

– Еще одна журналистка! – воскликнул Тихон, неудержавшись, и стукнул себя по ляжке. – Нашествие журналисток-убийц.

– У него действительно серьезные претензии? –спросила Людмила, подбородком указав на центральную фигуру своих недавнихматримониальных планов.

– У него вообще никаких претензий, – ответил Дворецкий. –На самом деле мы разыскивали вас не из-за Тихона Рысакова. Хотя именноблагодаря ему обратили на вас внимание.

– Да что случилось? – забеспокоиласьженщина. – Меня в чем-то обвиняют?

– Пока нет. Вы являетесь свидетельницей в деле обубийстве мэра города Перегудова.

– Я?!

– Почему вы так удивляетесь? Вы встречались сВалентиной Васильевной Романчиковой именно в тот день, когда ее убили. И онавам что-то передала из рук в руки.

– Господи! – воскликнула Людмила и, придвинув ксебе сумочку, которую ей вернули после обыска, принялась ожесточенно в нейкопаться. – Вот, глядите. Вот что она мне передала!

И Людмила протянула Дворецкому… визитную карточкуРоманчиковой.

– Журнал направил меня в многодневную командировку попериферии. Я должна была побывать в Перегудове, Ордынске, Приозерске и ещенескольких крупных городах области, чтобы подготовить большой материал о том,какова на самом деле жизнь городского главы. Возможно, даже цикл материалов.Когда я приехала в Перегудов, то никак не могла дозвониться до Романчиковой, апотом, гуляя по городу, случайно увидела, как из машины выходит оченьимпозантная женщина. Кто-то из прохожих назвал фамилию Романчиковой, и я тут жерешила воспользоваться моментом. Я подскочила к ней, представилась, а онаобъяснила, что у ее секретаря изменился контактный телефон, оттого и возниклипроблемы со связью. Потом сунула мне визитку с номером своего мобильного исказала, чтобы я позвонила ей вечером. И я ушла! – закончила Люда, свызовом глядя то на Дворецкого, то на Тихона.

Рысаков тоже сел, с грохотом отодвинув тяжелый стул. Завремя ее речи он немного успокоился и выглядел уже не таким агрессивным.

– Что касается тебя, Тихон, – продолжала Люда сулыбкой, – то это был просто заскок. Честное слово! Перед самойкомандировкой я поссорилась со своим бойфрендом и была страшно взвинчена. А тутвдруг увидела афиши, а на них тебя крупным планом. Вспомнила, как мы вместезажигали… Надо заметить, что ты, Тихон, являешься любимым отечественным актероммоего приятеля. И тогда я подумала, что если бы удалось уговорить тебя на мнежениться, этот гад просто умер бы от злости.

– Здрасьте – приехали! – обиженно протянулТихон. – Я думал, ты меня любишь, а ты… Какое коварство! Расчетливаяобманщица!

– Можно подумать, ты меня любишь, – парировалаЛюдмила. – Бегал от меня, как от бубонной чумы. Автограф дай, а? Напиши –Косте Мамаеву с добрыми пожеланиями.

– Тьфу на твоего Костю Мамаева, – злобно сказалТихон. – Иди и целуйся с ним…

– А как же наследник рода? – неожиданно спросилаТаня, которая еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, наблюдая эту семейнуюсцену.

– Я соврала, – просто призналась та. –Отпустите меня, а? Я ничего не знаю об убийстве Романчиковой! Я ведь ей так ине позвонила. Услышала о ее гибели в новостях и поехала дальше. Что я могласделать? Мне было ее жаль, но я же не родственница и не подруга…

Всю обратную дорогу Тихон бухтел, что женщины – это еголичный кошмар, который длится без конца и наверняка ничем хорошим незакончится. Дворецкий предложил ему остепениться, женившись на какой-нибудьдоброй подруге. Тихон ответил, что у него нет добрых подруг, только недобрые.

Откинувшись на спинку сиденья, Таня закрыла глаза, стараясьнемного расслабиться. В гостиницу они возвращались на такси, им попалсямолчаливый шофер, который спокойно вел машину, не встревая в разговорпассажиров. Под мерное покачивание Таня даже, кажется, начала задремывать, каквдруг одно воспоминание буквально подбросило ее на сиденье.

– Валера! – воскликнула она таким страшнымголосом, что если бы Дворецкий не был пристегнут, то продырявил бы головойпотолок. – Мне знаком этот звук! Вот этот… Что это такое – потрескивает ишипит?!

– Это рация, – ответил шофер, которого ее криктоже здорово напугал. – Я звук приглушил, чтобы голосов не было слышно, ноона работает. Вот и трещит. Помехи…

– Когда меня из салона красоты увезли, – зачастилаТаня, вцепившись в спинку переднего сиденья, – я слышала точно такой жезвук!

– Хочешь сказать, в той машине была рация? –оживился Дворецкий.

– Да! Я уверена. Совершенно. Мне было очень плохо, я неориентировалась в пространстве, но потрескивание помню отчетливо! Пока неуслышала, мне и в голову не приходило, что бы это могло быть, а теперь…

– Это странно, – пробормотал Дворецкий, хватаясьза мобильный телефон. – Подожди, я попробую узнать, какая ситуация вОрдынске с таксистами. Боюсь, их слишком много. Одних частников сотни…

Водитель, который откровенно заинтересовался ихпереговорами, неожиданно сказал:

– Вряд ли частник будет ездить с рацией. Тот, кто вамнужен, наверняка работает на какую-то фирму по перевозкам.

– Но на машине, в которую меня… я… хм… села, не былогребешка с шашечками, – возразила Таня, охваченная пожаром нетерпения.

– Так его же можно легко снять, – радостно сообщилводитель. – Некоторые таксисты, заключая контракт с фирмой, работают насобственных машинах. После смены они просто снимают опознавательные знакитакси, всего и делов.

Очутившись в гостинице, Таня и Дворецкий попыталисьотделаться от Рысакова, но не тут-то было! Тихону хотелось обсуждать историю сблондинкой, копаться в деталях и отстаивать свою правоту. Он просто не могсмириться с тем, что приключения с преследованием закончились так бездарно.Пострадало его мужское достоинство, хотя он не признался бы в этом даже самомусебе. Пришлось впустить его к себе в номер, а потом еще повести обедать.Дворецкий уже выбросил историю с Людой из головы, перед ним стояло слишкоммного других вопросов, которые требовали ответа, поэтому основная работа поутешению Тихона легла на Танины плечи.

В ресторане к ним присоединился Будкевич, который все ещенаходился под впечатлением от убийства Барабанова и мог говорить только обэтом.