– Ты сошел с ума. Ты дикий, сумасшедший мальчишка воблике мужчины.

И еще раз она вспомнила предупреждение Говарда... помни, чтоактеры – это дети. И Джастин был ребенком. Или, может, нет? Он уже им неказался, когда шагнул к Дафне и взял в ладони ее лицо.

– Я люблю тебя. Как ты можешь в это не верить?

– Я не хочу в это верить.

– Почему?

– Потому что, если я в это поверю, – она запнулась, всеее тело трепетало на теплом ветру, – и позволю и себе любить тебя... намкогда-нибудь придется испытать боль, а я этого не хочу.

– Я не причиню тебе боли. Никогда. Клянусь тебе, Онавздохнула и прильнула головой к его обнаженной груди, а он обнял ее.

– Этого никто не может обещать.

– Я не собираюсь погибать, как другие, Дафф. Нельзя жеэтого бояться всю жизнь.

– Я не этого боюсь. Я просто боюсь потерять любовь...причинить боль и самой испытать боль...

Тогда он отстранил Дафну и взглянул ей в глаза так, чтобыона могла увидеть его, точно так же как она поступала с Эндрю, когда хотела,чтобы он читал по ее губам.

– Тебе не будет причинена боль, Дафф. Поверь мне.

Дафна хотела спросить его, почему должна этому верить, ноона больше не в силах была – слова потеряли свое значение. Даже для нее. Онапозволила Джастину целовать себя и обнимать, а потом он унес ее в спальню, онилегли в ее постель и предавались любви до самого рассвета. Утром они вместевстали, он приготовил ей кофе и тост, потом они стояли под душем, целовались исмеялись, и Дафна уже больше не помнила, почему она так долго и упорноотстаивала свое одиночество.

А когда в пять утра Барбара вернулась от Тома, чтобы ехать сДафной на студию, она была потрясена, видя Джастина на кухне, в белых джинсах ибосого.

– Хорошо ли провела ночь, Барб?

Их глаза встретились. У Барбары тут же возник инстинктзащитить от него Дафну, но она знала, что теперь уже было поздно.

– Да, очень, спасибо.

Но ее глаза сказали все, что она о нем думает, и он еепонял.

В пять пятнадцать они все втроем уселись в лимузин Дафны ипоехали на студию. Джастин играл великолепно, а потом, когда все пошли обедать,они с Дафной закрылись в его гримерной и занимались любовью до двух часов дня,пока все не вернулись на площадку продолжать работу над фильмом.

Работа на съемочной площадке – это все равно что застрять влифте на все лето – ни от кого нет секретов. Через неделю вся группа знала, чтоДафна и Джастин – любовники, но один Говард осмелился однажды утром за кофе спончиками прокомментировать это:

– Не говори, что я тебя не предупреждал. Все они дети.Избалованные дети.

Но Дафна уже была околдована Джастином.

Он слал ей в павильон цветы, пек ей печенье в полночь у неена кухне, покупал бесчисленные и милые подарки и занимался с ней любовью когдатолько и где только это было возможно. Ночью они лежали рядом с ее бассейном, ион читал Дафне стихи, которые выучил в детстве, и рассказывал забавные историио съемках других фильмов, которые ее смешили до слез.

Их же фильм продвигался очень хорошо, с опережением графика,к большому удовольствию Говарда, и проблем на площадке было мало. Дафна запоследние три недели узнала о киносъемках больше, чем рассчитывала узнать завесь год.

– И когда мы закончим этот фильм, любовь моя, мы снимемеще один, и еще... и еще... Мы непобедимая команда, детка.

И Дафна была склонна согласиться. Единственной проблемой вих романе было то, что она знала, что Барбаре он не нравится, и это вызывалопостоянную напряженность между ними. Барбара старалась ничего об этом неговорить, но и по ее молчанию все было ясно. Вечером она поделилась с Томом, ион пытался ее успокоить, но бесполезно.

– Она взрослая женщина. И способна отвечать за своипоступки. Ты же сама это говорила. Будь просто в стороне от этого. У нас свояжизнь, пусть у нее будет своя.

– Ее оценка в данном случае никуда не годится. Том,этот парень ее просто использует, я это знаю.

– Нет, ты ошибаешься, это твои подозрения. У тебя нетникаких доказательств.

– Оставь ты свой адвокатский тон.

– А ты оставь свой материнский тон.

Том пытался поцелуями заставить Барбару молчать, но не могподавить ее опасений. Она боялась, что Джастин использует Дафну. Почему-то онане верила ему, но не могла до конца понять, в чем тут дело. Он только лишь непереселился к Дафне, а так постоянно был с ней: на съемках, дома, навечеринках, в ресторанах. Для Дафны это была новая жизнь, и казалось, что онаей нравится, но в ее глазах все еще не было полного счастья. Прежние годыоставили свой след. Дафне не хватало общения с Эндрю. Она по-прежнему каждый деньему писала, но в графике съемок не было перерывов, когда Дафна могла бы слетатьк нему или он к ней. Ее звонки Мэтью в школу тоже были нечастыми. В последнеевремя ей совершенно некогда было звонить. Казалось, что каждый раз, когда онаговорила Джастину, что идет звонить, он отвлекал ее то поцелуем, то лаской, токакой-то проблемой.

Наконец однажды вечером Мэтью застал ее дома.

– Ваше сердце покорил Голливуд, мисс Филдс, или выпросто слишком заняты, чтобы звонить?

Она почувствовала себя виноватой, и на мгновение ее охватилстрах, что с ее сыном что-то случилось.

– Эндрю здоров?

Ее сердце стучало, но Мэтью быстро ее успокоил:

– Все в порядке. Но я должен признать, что соскучился.Как продвигается фильм?

– Отлично, точнее, великолепно.

Мэтью услышал в ее голосе еще что-то, но не был уверен, чтоименно. Между ними появилась какая-то отчужденность, которой раньше не было, ион хотел узнать ее причину. Может, просто из-за фильма, но это быломаловероятно. А когда Мэтью позвонил еще раз, к телефону подошел Джастин.

– Какая школа? – Джастин не сразу понял. Он читал текстдля следующего съемочного дня, а Дафна была в ванной. – Го... – что?

– Говард. Она знает.

Мэтью уже пожалел, что позвонил ей.

– А-а. – Джастин вспомнил. – Ее сын. Она не можетсейчас подойти. Она в ванной.

Мэтью внутренне съежился. Так вот в чем была причина еемолчания. В ее жизни был мужчина. Это его огорчило, но Мэтью надеялся, что этопо крайней мере достойный человек. Она заслужила кого-то необыкновенного,потому что сама была необыкновенной.

– Ей что-нибудь передать?

– Пожалуйста, скажите ей, что у ее сына все в порядке.

– Непременно.