Переходя к Новоприбывшим, мать не стала скупиться на сияющие улыбки. Держалась искательно и скромно. Придвигалась к Новоприбывшему, касалась его руки. Снова подошла к Фрэнку и в считаные секунды рассмешила его.

Познакомившись впервые или повторно со всеми, всех умаслив, задобрив и очаровав, мать отступила на второй план и стала наблюдать. Если она оказывала помощь в делах, то не руководила, не высказывала свое мнение, вообще говорила мало. Только смотрела. Теперь она изучала изменившиеся за время ее отсутствия методы работы Общины.

Агнес смотрела, как ее мать наблюдает за остальными. И хотела знать, что видит мать, чтобы понять, о чем та думает. Выясняла, что замечает мать в каждом из них по прошествии времени или при первом наблюдении.

Агнес видела, что Фрэнк крупный, рослый, но слабый. Кожа у него на животе сморщилась и обвисла, будто он только что родил. Еще недавно упитанный мужчина. Обладатель пивного живота. Агнес заметила, что кончики пальцев у него сплошь в пятнах, порезах и струпьях – как у каждого из них, когда они только прибыли сюда. У людей, непривычных к шероховатости коры и камней, к танинам в кожах и скорлупе орехов, к природной пище. Но если у остальных Новоприбывших к этому моменту руки, как и следовало ожидать, покрылись мозолями, то у Фрэнка они были по-прежнему изранены. Он трудился не так старательно, как все, хотя всегда был вроде бы занят каким-нибудь делом. Впрочем, к нему прислушивался Карл, а это кое-что значило.

Агнес заметила, что мама Патти недовольна тем, сколько времени Патти проводит с Селестой. А еще – тем, как много времени Фрэнк проводит с Карлом. Мама Патти отвлекалась какой-нибудь работой в лагере. Старалась заниматься делом, чтобы скрыть, что ей одиноко, скучно и что ее не покидает чувство, будто ею пренебрегают. Агнес видела, что Ховен и Долорес общаются с Джейком чаще, чем со своей матерью Линдой, которая тоже почти все свободное время проводила с Карлом, если тот не был занят с Вэл или Фрэнком. Или с Хэлен, отметила Агнес. Ее мать потратила уйму времени, наблюдая за Карлом. За Карлом с его седеющими висками – их Агнес прежде не замечала. Только теперь она увидела, что Дебра скрывает легкую хромоту. Агнес чувствовала себя глупо, потому что раньше упускала все это из виду.

Она обратила внимание на то, что Вэл носит мешковатую куртку Карла, сшитую из оленьей кожи, будто прячет – или оберегает – живот. Так она делала всякий раз, когда надеялась, что забеременела, а это случалось часто. Ей страстно хотелось ребенка. Но у нее только что прошли месячные. В тесном соседстве Общины скрыть такие подробности частной жизни было невозможно. Агнес посочувствовала Вэл, опасаясь, что та до последнего вздоха будет недовольна, если не исполнится ее заветное желание.

В куртке Карла Вэл казалась миниатюрной, хотя на самом деле выглядела здоровой, почти пухленькой. И тут Агнес бросилось в глаза, насколько похудели остальные Оригиналисты. Новоприбывшие выглядели так, словно частично сохранили городской жирок. Карл и Вэл казались крепкими и здоровыми. Но остальные Оригиналисты отощали, стали похожи на тени прежних членов Общины. И самым чахлым среди них был Глен.

Агнес смотрела, как ее мать наблюдает за Гленом, и у нее разрывалось сердце. Только теперь она увидела, что Новоприбывшие стараются избегать Глена, когда он приплетается в лагерь за едой и с безмятежным выражением лица ждет своей порции, стоя в очереди. Его ноги неестественно изогнулись, спина сгорбилась, торчали ребра. Все перечисленное встречалось и у других, все это Агнес видела и прежде. Но что она заметила впервые и, как она знала наверняка, заметила ее мать, – как он спотыкается. Ноги все чаще подводили его. Походка стала неувереннее, чем у Новоприбывших, непривычных к камням и корням, которыми земля в природе отличается от гладких бетонных полов и выровненных улиц Города. Разница была значительна. Ноги Глена, казалось, позабыли, как устроена земля. Изъян принадлежал к числу тех, избавиться от которого будет непросто.

* * *

Тем вечером Беа присоединилась к Общине, собравшейся вокруг костра после ужина. В такие моменты у каждого появлялась возможность расслабиться. Именно тогда рассказывали истории или делились воспоминаниями. Беа знала об этой традиции. Понимала, что у многих есть к ней вопросы. Агнес считала, что именно поэтому мать избегала появляться у костра так долго, как только могла. После ее возвращения прошло уже три дня. Когда Беа села, вокруг поднялся шепот. Карл объявил: «Пришла наша рассказчица». Кое-кто даже зааплодировал. При свете костра было видно, как зарделась Беа, усаживаясь поудобнее. Она говорила негромко, и Община придвинулась ближе.

До Города она добиралась на четырех грузовиках и грузовом самолете. Первым делом она приняла душ и мылась, пока не израсходовала всю суточную норму воды. Потом, спустя двадцать четыре часа, она приняла душ еще раз – и опять потратила всю норму. Потом объедалась спагетти и картофельными чипсами. Потом несколько дней ее тошнило. А потом еще несколько дней она не решалась выйти из здания. Город был шумным и ярким, солнце бликовало на каждой поверхности. Задернув все шторы, она несколько дней не вылезала из постели, свернувшись клубочком. Сидящие вокруг костра прикрыли глаза, представляя, как и они сделали бы то же самое. А когда наконец она собралась с духом, то вышла и занялась кое-какими делами, объяснила она, поморщившись при этом воспоминании, и Агнес поняла, что эти дела были связаны с бабой. А потом, сказала Беа, она просто осматривалась.

– И что же ты видела? – спросили ее.

– Видела несколько прекрасных закатов – из-за смога. Смога стало больше, чем раньше. А здания – выше, хотя я думала, это невозможно, и закаты так красиво отражаются в их стали и стекле.

– А еще что?

– В продаже столько разных овощей, такие яркие цвета. Я могла бы вечно стоять и глазеть на них.

– А что ты ела?

– Ну… – Она смущенно помедлила. – Очереди были неимоверно длинными, и зачастую к тому времени, как я доходила до прилавка, почти весь свежий товар уже успевали разобрать. Выходить надо было с самого утра. Так что я в основном ела картошку и зеленый перец. – Она заметила, что все разочарованы. – Но несколько раз я исхитрилась купить немного красивых на вид фруктов и зелени. – Она сама оживилась.

– И?..

– Они были хороши. – Взгляды со всех сторон так и подстрекали ее продолжать. – С виду идеальны. – Она покачала головой. – Но не такие, какими запомнились мне. Цвета красивые, а вкуса маловато. По сравнению с ними здешний дикий лук изумителен.

Слушатели неловко заерзали.

– Ну, а что еще ты видела? – Вопрос Дебры прозвучал резковато.

– Я ходила в магазин, где продают кухонную утварь, и все кастрюли и сковородки там были такими симпатичными и чистенькими.

Они ждали.

– И?..

Она задумалась, ее молчание никто не спешил прервать.

– Честно говоря, – снова начала она уже не таким бодрым тоном, – я видела в основном всякие ужасы.

Новоприбывшие закивали. Оригиналисты спросили: