Сэнсэй сидит на собственной кухне, перед ним на столе изрядная кастрюля сосисок и не менее внушительных размеров соусница, в которую он обмакивает сосиски одну за другой. На сей раз Цанг не использует голос, обходясь мыслесвязью, вполне отчётливо транслируемой по каналу. Оно и понятно, кстати, — с набитым ртом разговаривать несподручно.

«Здравствуй, Цанг».

«Я с дурной вестью, Рома. Я не нашёл».

«Вообще никого?»

«Вообще никого. Как они до сих пор живы, если детей у них воспитывают подобные твари?»

Я мрачно вздыхаю. Вот оно… Я не решил задачу «номер раз», не определился с наличием относительно живых на кладбище, с критериями их системного поиска. Теперь Цанг вынужден искать вслепую, и потому не может найти хотя бы одного из воспитателей в этих их жутких «воспиталищах». И Динна, разыскивающая способных учеников среди подрастающего поколения «зелёных», тоже вынуждена работать методом перебора.

«Не гожусь я в начальники, Цанг. Ибо балбес».

«Совсем ничего не увидел?»

«Да не то, чтобы совсем ничего…»

Цанг смачно жуёт сосиску.

«Не горюй, Рома. Командир идёт в бой впереди и гибнет первым».

«Ага. Увлекая своим геройским примером остальных».

Сэнсэй окунает следующую сосиску в соус.

«Будем считать, что ты проплакался. Где твоя мнемозапись?»

Я зажигаю виртуальную клавиатуру, тычу в неё пальцами.

«Всё, уже у тебя».

Цанг, не отрываясь от своей кастрюли, зажигает где-то сбоку виртуальный экран — мне отсюда не видно — и некоторое время рассматривает запись, при этом продолжая поедать сосиски и приглядывать за мной, бросая мельком короткие взгляды. Три дела одновременно делает, как истинный Наполеон.

«И это ты называешь «не то, чтобы совсем ничего»?»

«Да ладно…»

«Да не «да ладно»!»

«А толку? Нам нужна помощь, Цанг».

Сэнсэй окунает в соус последнюю сосиску.

«А вот в этом ты, похоже, прав. Я отчего-то не могу пробиться к самому Повелителю. Попробуешь? Нам важно знать…»

«Да вот же я и пытаюсь».

«Ну и хорошо. Привет твоей Иолле и дочке особо. Смотри сюжет, что я тебе скинул».

«Я к тебе во сне…»

«Зачем тратить силы, когда есть деньги? Силы нам ещё понадобятся, поверь».

Цанг проглатывает последний кусок.

«Ты не обращай внимания… Я вчера вечером только воду пил. Не было аппетита. И полагаю, ты тоже сегодня не сможешь взять в рот ни крошки после того, что увидишь. Мой тебе совет — смотри сюжет с экрана, а не прямо через мнемо».

«Так страшно?»

«Не то слово. Откровенно говоря, я не представляю, как мы будем работать дальше. Вчера я не имел контактов с внуком, к счастью, но… Короче, пустой разговор, пока ты не просмотришь сюжет».

Сэнсэй наклоняется ко мне.

«Все мои сомнения позади. Мы просто обязаны вывернуть наизнанку этот Оплот, Рома».

Изображение Цанга гаснет. Я вздыхаю. Да, силы-то силы… Однако межзвёздная видеосвязь дело недешёвое. А я уж начал было подумывать, как бы нам с Ирочкой приобрести недвижимость в полярной курортной зоне… в летающем комплексе…

«Не горюй, Рома. Какие наши годы? Да и папа с мамой вряд ли в ближайшие десятилетия вернутся, чтобы писать здесь мемуары и научные статьи на тему «Как мы спасли человечество». Не скоро ещё наступит на Земле светлое будущее».

«Следишь?»

Бесплотный шелестящий смех.

«И вовсе не слежу, а наблюдаю».

Вот интересно — кто из мужей на Земле был бы доволен, если бы все его мысли могла читать жена, притом на расстоянии? А я вполне. Ибо нам нечего скрывать друг от друга. Ибо я в любой момент рад её голосу, бесплотному или живому — неважно…

«Спасибо, Рома. И я тебя тоже очень сильно люблю».

«Потому что я хороший?»

Я ощущаю её улыбку.

«И за это тоже».

Я улыбаюсь в ответ. Маленькая моя…

«Ладно, работай, о мой Великий Спящий. Не буду отвлекать».

Бесплотный голос в мой голове уходит, гаснет. Я вздыхаю. Да, пора уже мне заняться делом. Что-то там передал мне Цанг, что нежелательно использовать мнемо? Однако экран — это же совсем не то… С экрана можно увидеть только видеоряд и звук, синтезированные компьютером-дешифровщиком.

Нет, не послушаюсь я его. Раз взялся, нужно ходить, а не отворачивать глазки от некрасивых сцен.

Ровные ряды коек стоят в обширном зале, освещённом архаичным потолочным светильником в виде прозрачной трубы с парой натриевых ламп по концам. Сквозь просвет в зеркальном покрытии свет исходит наружу, отчего светильник кажется огненной чертой, надвое рассекающей потолок. Такие светильники мало где сохранились, разве только в технологических помещениях, цехах да ангарах. И в этом вот воспиталище. Вообще-то заявка на замену этих древностей светопанелями отправлена давным-давно… А, какое мне дело? Лампы эти служат достаточно долго, приходят стабильно, меняет их электрик… А если вовремя не меняет, то электрика всегда можно лишить жалованья. Или выпороть, поскольку он десятизначный. Да, у десятизначных основной доход составляет каша, так что штрафные санкции к ним малоэффективны. Хотя у двенадцатизначных, к примеру, каша, комбинезон и башмаки вообще единственное, что они имеют.

В точности как мои воспитанники.

— Дневальный! — в пустоте зала голос звучит раскатисто, как стальной прут по рифлёному железу.

— Я здесь, мой господин! — щуплый подросток в мешковатом сером комбинезоне на вырост валится передо мной ниц с привинченного в углу круглого сиденья. Сиденье сделано с таким расчётом, чтобы дневальный, уснув, просто свалился бы. Однако и к этому приспособились, похоже, мои воспитанники…

— Спишь, ничтожный?

— Никак нет, мой господин!

— Как же нет, когда да! Смотри, дождёшься у меня! Докладывай, как положено!

— За время моего дежурства произошли два незначительных происшествия, мой господин!

— А именно?

— Два нуля пятьсот тридцать восемь пятьдесят девять пятьдесят пять восемьсот семьдесят два подрался с… — тарабанит дневальный.

Да, это мне известно. Все помещения воспиталища оснащены системами видеонаблюдения, так что, строго говоря, доклад этого заморыша лишь дублирует её. Однако так уж заведено — у правильно воспитанного молодого кадра привычка доносить начальству буквально обо всём должна быть вбита в подсознание.

— Неверно! Ты спутал номер! — гневно прерываю я доклад о втором происшествии, естественно, тоже драке. — И утаил, что драка произошла не просто так, а он хотел вылить воду у Два нуля девятьсот одиннадцать тринадцать сорок девять двести пятьдесят восьмого!