Я глядела на него, и была так счастлива, что он в моейжизни, что и сказать не могла.

Кровать шевельнулась, и чьи-то пальцы вошли в меня – дваищущих тонких пальца. Они нашли определенную точку, и начали теребить ее,туда-сюда, туда-сюда, быстрее, быстрее, и наконец у меня голова запрокинулась,изо рта вырвался крик. Другие мужчины тоже умели меня до этого довести, но нетак быстро. Я знала, кто это, еще раньше, чем посмотрела мимо Натэниела иувидела у меня между бедер Жан-Клода. Его глаза истекали светло-синим сплошнымсветом.

Натэниел слез с меня, и у меня выдалась секунда, чтобы найтиглазами Мику, но тут Жан-Клод снова вдвинул в меня пальцы и снова довел дооргазма, с криком, с раздиранием простыней, хватанием за спинку кровати, завсе, за что можно было ухватиться.

Мне попалась чья-то рука, и я схватилась за нее, впившисьногтями в запястье, извиваясь на простынях. Когда ко мне вернулось зрение, яувидела, что это рука Мики. Он смотрел на меня с непонятным лицом, и сказал:

– Подожди, Жан-Клод. Подожди, пока я окажусь на месте.

Я моргнула:

– На месте – это где?

Он стиснул мне руку:

– Я хочу, чтобы в оргазме ты кричала сквозь меня у тебяво рту.

– О’кей, – сказала я, и добавила, чуть подумав: –Из такого положения я не смогу пропустить тебя в горло.

Он подложил мне другую руку под щеку, повернул мое лицо ксебе.

– А так?

Этот вопрос вызвал у меня улыбку, но когда я посмотрела нанего спереди, такого толстого и готового, улыбка исчезла, и я прошептала:

– Попробуем.

– Наш человек, – сказал он, положил мою руку наспинку кровати, загнул пальцы. Так он поступал, когда ближайшей ко мнеоказывалась часть тела, где ему не хотелось бы носить следы от ногтей.

Натэниел пододвинулся с другой стороны, взял мою свободнуюруку и приложил к своему бедру. Один мне ясно говорил: «Не оставляй отметин»,другой не менее ясно просил их оставить.

Мика повернул меня к себе лицом. Натэниел положил мою рукувыше себе на грудь, чтобы у меня было где разогнаться. В эти выходные ему ненадо будет работать в «Запретном плоде», и можно спокойно оставлять следыногтей.

Мика скользнул мне в рот, нажимая медленно, проникаяпостепенно, но он уже был соленый, горьковатый и одновременно сладкий. Емуочень понравилось предыдущее зрелище. Этот вкус значил, что продержится он нетак долго, как мог бы, что не так уж плохо при оральном сексе с мужчиной егоразмера. Соитие – его действительно хочется протянуть как можно дольше, приоральном сексе длительность – не всегда благо. Два совершенно разных умения.

Я подалась навстречу его осторожному движению, и это былокак будто я дала разрешение ему. Он стал забивать себя мне в рот, каждый разударяя в задний свод горла и выходя чуть прежде, чем я могла бы попроситьперестать. Мертвой хваткой вцепилась я в спинку кровати, а другой рукой простоопиралась на Натэниела для равновесия, не вцеплялась в него. Слишком ясосредоточилась на Мике, чтобы думать о себе.

– Давай! – скомандовал Мика, и я не сразу поняла,кому это он.

Жан-Клод сунул в меня пальцы, нашел точку наслаждения, точнозная, где она, и довел меня до оргазма быстрыми уверенными движениями пальцев,еще быстрее, еще быстрее. Я закричала сквозь плоть Мики, кричала и насаживаласьна него все сильнее. Будто ехала на нем верхом, как летела на волне оргазма, ивдруг он стал слишком большим, слишком толстым, но как раз таким, как надо. Яорала и тряслась, загоняя ногти в бедро Натэниела, будто пыталась прорытьсянасквозь.

Орала, орала, орала от наслаждения, но это был звук, которыйу других означал бы боль. Это не была боль, это было освобождение. Я всяотдалась минуте, ничего себе не оставив – рука Жан-Клода во мне, тело Мики уменя во рту, кожа Натэниела под пальцами. Я отпустила спинку кровати, осталосьво мне еще что-то, чтобы вцепиться выше в спину Мики, а другая рука терзалабедро и зад Натэниела.

Послышались голоса. Я смутно знала, что не наши. Жан-Клодсказал «Убирайтесь вон», но я слишком далеко унеслась, чтобы взглянуть или хотябы подумать об этом.

Он глубже сунул в меня руку, одним быстрым движением, и яснова кончила. Он обрабатывал меня, и тело мое стало дарить мне оргазм заоргазмом, влажное, заведенное, набухшее, тугое, распухшее от удовольствия.

Тело Мики стало выбиваться из ритма, по вкусу ощущалось, чтовот-вот. На исходе каждого толчка он влезал мне в горло, потом обратно, слюнатекла изо рта – глотать не было времени.

Жан-Клод нагнулся надо мной, все еще не вынимая руки, нортом он лизал меня между ногами, пальцы входили и выходили. Глубоко сосать, какдругие, он не мог – клыки мешали, – но мне это не надо было. Он завел менядо состояния, когда быстрые скользящие движения языка начали меня доводить дооргазма. Внутри меня нарастало, нарастало тепло, будто середина тела моегостала чашей, капля по капле наполняющейся удовольствием, и последнее лижущеедвижение пролило эту чашу, и снова я заорала прямо в тело Мики. Он ударилвперед последний раз, так глубоко, что я задохнулась, и поняла, что это он ещебыл осторожен, а сейчас заставил меня принять последние два дюйма, и наконец якоснулась губами его тела больше, чем на секунду. Я попыталась отодвинуться,его рука легла мне на затылок, будто удерживая на месте, но он пошевелился идал мне отодвинуться, а сам вышел.

Я видела, как он борется с собой. Жан-Клод сдвинулся на парудюймов в сторону, рот его угнездился на внутренней стороне моего бедра, и клыкиЖан-Клода вошли в меня, а я уже была в том состоянии, когда боль в радость, иощущение протыкающих кожу клыков, присосавшегося рта подбросило меня накровати, заставило забиться с криком. Телом я зацепила Мику спереди, и это былоуже слишком. Я рухнула на кровать, а Мика пролился у меня между грудей, такойгорячий, и жидкость густая и тяжелая побежала по ложбине, по боку, струйкамипотекла по животу. Я заорала снова.

Жан-Клод оторвал от меня рот, измазанный моей кровью, и былон уже твердый и готовый, наполненный моей кровью, чтобы доставить удовольствиемоему телу и своему. Обычно он начинал медленно, но на сегодня уже он, как иМика, с медленным покончил, и вот он оказался надо мной, на руках, будтоотжимаясь, но нижняя половина тела была уже опущена, и он вбил себя в меня изовсей силы, как еще никогда не бывало, и мне был виден каждый толчок, каждоедвижение, когда он входил и выходил. Три движения, пять – и я кончила, бросилабедра навстречу ему, задергалась под ним. Он еще раз довел меня до вершины, илишь тогда начал терять ритм, и с последним ударом пролился в меня, навис надомною на дрожащих руках, и смотрел на меня, смотрел, раскрыв губы, ловя ртомвоздух. В другой раз он бы рухнул на меня сверху, но сейчас у меня грудь былазалита соком Мики – уже меньше, он стекал с меня, как тающий от жара лед.