— А-а-а, — сказал я, — ну тогда вот, кпримеру… Никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось, неходите купаться голенькой, особенно ночью.

Она покосилась в мою сторону с недоумением:

— Это что же, вы так шутите?

— Нет, — сказал я, — очень часто чудовища какраз и подстерегают ночью в морях юных красоток. И в реках. И в озерах. Днемможно увидеть, когда подкрадываются, а вот ночью…

Она долго ехала молча, а когда я уже забыл, о чем говорили,вдруг поинтересовалась:

— И что, в вашей стране женщины могут вот так… купатьсяобнаженными?

— Купаются же, — ответил я равнодушно. — Ачто здесь такого? Вернее, не такого?

— Не знаю, — сказала она неуверенно, — нокак-то это не совсем…

— Не совсем, — согласился я. — Совсем — этокогда… ах да, вы же так невинны, что вообще можете подумать черт знает что!

Мелькнула мысль, что правило, вообще-то, универсальное:запретить любые купания в морях, заливах, океанах, реках, прудах и озерах, аоставить только купание в бассейнах, там мелко и вода прозрачная, всегдавидишь, что в воде появилось еще помимо тебя. Однако всегда найдутся хакеры,что изговнякают любую программу и распишут стены матюгами, так и в этомнерушимом правиле обнаружились баги, через которые хлынули чудища. Я сам видел,как в закрытом бассейне хватали женщин и пожирали, только кровь расплывалась поповерхности, более того — даже в обычной ванне, где и сам целиком помещаешься струдом, иногда из воды высовываются страшные крюгерные лапы и уволакиваютмолоденьких женщин.

К счастью, у монстров старые добрые консервативные вкусы:хватают только хорошеньких женщин. Плохо, если и в тот мир придут либеральныеценности и демократические взгляды. Тогда будут хватать и мужчин, сволочи.

— Никогда, — сказал я веско, — никого недразните. Дразнимые вами либо приобретают сверхъестественные способности, либостановятся маньяками…

Она настороженно посмотрела на меня, я привычно вздулмускулатуру, потом понял, отмахнулся:

— Меня можете. От меня как от стенки горох.

* * *

На следующий день пути на горизонте начала медленноподниматься гора, достаточно крутая, со всех сторон окруженная зеленымихолмами. На вершине, четко вырисовываясь на невинно голубом небе, появилсясреди пушистых облаков могучий замок. Если у королевы эльфов замок из белогомрамора, маленький, изящный, весь в ажурных башенках, балкончиках, висячихмостиках и переходах, то здесь гнетущее ощущение несокрушимой мощи: замок лишьпродолжение горы, сплошной кусок огромного камня, не различишь, где кончаетсягора, где начинается замок, узкие бойницы смотрят прямо из камня, гора всяисточена ходами, как сыр желтыми муравьями.

Королева сказала с великим облегчением:

— Наконец-то мы добрались!

— Это крепость ее жениха?

— Да, — сказала она, — замок доблестного сэраГенриха Синеглазого!

— Прекрасный замок, — отметил я.

— Он удивительно красивый, — сказала онавосхищенно. — Он настолько вписывается в окружающий мир, что сознание егоне отторгает, как нечто чужое, созданное человеком!

— Да это фигня, — сказал я, — зато такойзамок хрен возьмешь приступом! Десяток человек сможет отбиться от целой армии!

Королева вздохнула:

— Иногда смотрю на тебя, человек с мечом, и думаю, что,вообще-то, ты неплохой человек… для простолюдина. Только сердце у тебя размеромс вишневую косточку.

— Да? — спросил я уязвленно. — Что ж, темтруднее в него попасть.

Насчет красот и вписываемости в окружающую среду это делодесятое, но главное: к такому замку не приблизиться, гора окружена двойнойстеной, часть домов по ту сторону, а самые новые — по эту, и так по всемсклонам зеленых холмов. На верхушках сторожевых башен блестит металл, стражабдит, а на квадратных воротах за невысоким бортиком несколько человекпридирчиво рассматривают въезжающих.

Решетка поднята как на внешней стороне ворот, так и навнутренней, под нею безостановочно тянутся в обе стороны груженые подводы идаже телеги. Впереди шум, гам, толчея, по обе стороны лавки с множествомтоваров, воздух тяжело колышется под напором пряностей, острых специй,вызывающих аппетит горьких трав, а когда мы подошли ближе, со всех стороннахлынули запахи жареных колбас, ветчины, вареной, печеной, сушеной и жаренойрыбы…

Стены не в состоянии вместить всех, часть лавок расположенапо эту сторону, торгуют рыбой, говядиной, телятиной, птицей, чуть дальше воздухсодрогается от рева приведенных на убой коров, кричат гортанными голосами овцы,прилавки ломятся от огромных желтых голов сыра, отдельно ряды для торговцевмедом, знатные горожане покупают прямо в бочонках, в сотах, а кто победнее — вглиняных горшках, но торговля идет бойко, город богатый, монеты переходят изрук в руки, народ не обходит вниманием ни ряды, где продают овощи, ни лавки сфруктами, ни выставленные на улицу столы, где продают только что испеченные,прямо из печи, горячие пирожки.

В воротах стражники сразу насторожились, подобрали слюни ивзялись за копья и топоры: мы четверо выглядим опаснее этих десятков крепкихмужиков с топорами за поясом, даже если из нашей четверки один — ворон, другой— волк, а третий — хрупкая женщина.

— Кто такие?

Я протянул руку к мечу, всегда лучше разговаривать, касаясьрукояти, так и плечи шире, и голос громче, и слова весомее, но королева подалалошадку вперед, произнесла звучным и достаточно надменным голосом:

— Я королева Корнелия. Мое дело касается лично сэраГенриха Синеглазого.

Стражник перевел взор на меня, я подумал, ответил вежливо:

— Мое тоже касается сэра. Но если ему неинтересно, могуи вернуться. Только отвечать будешь ты, лопоухий.

Стражник поспешно отступил с дороги, мы проехали, королевасказала с упреком:

— Можно бы и повежливее! Что у вас, мужчин, за манерапровоцировать друг друга?

— Рефлекс, — согласился я.

— Варварство!

— Мужество, — поправил я и напряг плечи, едемчерез базарные ряды, пусть смотрят, надо нести культуру в массы. — Идетотбор, надо улучшать породу.

Она смерила меня взглядом, но смолчала, впереди на громадномздании красуется вывеска с надписью «Постоялый двор Гангнуса», воротагостеприимно распахнуты, оттуда выезжают богато одетые всадники в сопровождениибогато одетых слуг.

— Пожалуй, — произнесла она, — стоитостановиться здесь.

— А не лучше ли сразу к сэру?

— Так не принято, — сообщила она. — Надождать официального приглашения, я ведь королева! Поставим коней, снимем комнатыи сразу же сообщим ему о себе.