– Простите нашу излишнюю настороженность, – трёхглазый передвинул стул от секретера и сел напротив меня. Третий его глаз имел алую радужку и чёрный зрачок. Перламутровый дракон устроился рядом со мной на диване и смотрел хищно, ловя каждое движение. – Просто… скажем так, вы незаурядно упорны и довольно сильны, а нам вовсе не хочется, чтобы и в это гнездо явились офицеры ИСБ.

Я не двигалась, но внимательно следила за всем происходящим, за каждым своим ощущением, ожидала атаки ментальной или физической. Точных данных о том, как ставили на лбы порабощающую печать в форме глаза, не было, лишь теоретически предполагалось, что её нельзя установить насильно, но проверять это на себе не хотелось.

– Ни у кого нет шарфа подвязать руку? – просто спросила я.

Трёхглазый поднялся со стула. Я застыла. Он же вышел в коридор, в комнату напротив, и вернулся оттуда с красным шарфом. Приблизился так, что захотелось влезть на стену за диваном.

– Простите, что не обошлось без повреждений. – Глядя мне в лицо, трёхглазый подсунул середину шарфа под мою повреждённую руку, не закрывая им змею на запястье, края подтянул к шее. – К счастью, у драконов всё быстро заживает.

Я трёхглазому не доверяла, не могла доверять, я ожидала удара, но вопреки всякой логике и здравому смыслу доверчиво наклонилась вперёд. Трёхглазый подвязал мне руку аккуратно и удобно. А я не могла поверить, что так легко потеряла бдительность. Это было странно, ненормально!

– К сожалению, целителя в нашей ячейке нет, – со вздохом трёхглазый уселся на стул напротив меня. – С каким бы удовольствием я пообщался с вами при других обстоятельствах, но они таковы, каковы есть, это ведь Эёран, он не идёт ни в какое сравнение с Бездной. – Лицо трёхглазого вдруг разгладилось, утратив все эмоции, а потом расцвело восторгом, влюблённой улыбкой. – Вы хотите увидеть мир Бездны, граф?

Не хотела. И знать ничего об этом мире не желала, но с протоколами знакома: фанатики не могли рассказать о делах Культа, но охотно пропагандировали Бездну, как и прочие её поклонники. По этим безумным рассказам выходило, что Бездна – некий совершенный мир, где все-все счастливы. Бред, причём полный: не может существовать мира, в котором хорошо всем и каждом. В это поверит только полный идиот или существо в сильнейшем горе и отчаянии, не знающее, чем ещё заткнуть эту боль.

Но моя боль заткнута жаждой мести, я в своём уме, от недостатка логики не страдаю, и если эти безумцы хотят занять моё время пропагандой своего бреда, я не прочь послушать. Пусть говорят, может, посланные Элоранарром войска успеют сюда добраться и отвлечь вестников, а я заблокирую двери телекинезом, сорву с перламутрового ментальные амулеты и использую его вместо щита, чтобы продержаться до спасения. Тяжело, но возможно, и от магии я своими амулетами прилично защищена, с прикрытием продержусь.

– Да, я хочу увидеть мир Бездны, – ответила я, – столько слышал о нём, что уже интересно.

– Это не просто интересно, это восхитительно! – улыбался трёхглазый, вынимая из-за пазухи плоскую серебряную шкатулку. – Одного взгляда достаточно, чтобы влюбиться в этот мир навсегда.

Он открыл крышку, и внутри всколыхнулась тёмная субстанция.

Перламутровый дракон чуть подался вперёд. Внутрь шкатулки на субстанцию я прямо не смотрела, взяв цель чуть выше – серебряную пуговицу на бархатном камзоле трёхглазого, ещё и зрение расфокусировала: некоторые артефакты срабатывают при прямом взгляде на них. И ментальную защиту усилила, не использовав только абсолютный щит, опасный тем, что притуплял мои ощущения и способность влиять на окружающее.

Поэтому сначала я не увидела и не почувствовала ничего, а потом меня накрыло вязким ощущением присутствия чего-то чужеродного, как тогда, в логове Культа, когда фанатики управлялись общим разумом. В этом ощущении я тонула, словно в киселе. Задыхалась, хотя эта сила не пыталась проникнуть в мой разум, лишь скапливалась вокруг, концентрировалась.

– При первом погружении, – мягко заговорил трёхглазый, – впечатление может быть неприятным. К сожалению, у нас не было времени морально подготовить вас к столкновению с другой силой. Это как рождение заново, а рождение всегда болезненно, но после этого, Халэнн, вам всегда будет хорошо. Вы же так невыразимо одиноки…

Он обратился по имени, тем самым изменив мой статус с потенциального противника на того, кого он принимает и признаёт. И его слова… неужели потом эта чужеродная сила перестанет восприниматься, как нечто агрессивное и неприятное?

Я не заметила, как шкатулка оказалась на стуле, а трёхглазый – рядом со мной:

– Ну же, Халэнн, расслабьтесь, мир Бездны ждёт вас.

Эти слова заставили сильнее сосредоточиться на ментальной защите. Тьма выплеснулась из шкатулки, но не набросилась на меня, она растекалась в стороны и вверх, образуя чуть вогнутую плоскую поверхность. Та наполнилась яркими красками, будто солнечным светом налилась. Зажурчала вода, зачирикали птицы, запах луговых цветов и реки окутал нас. И вдруг стало так спокойно и уютно…

Это было ненормально, явно какое-то воздействие, что-то в звуках, какая-то странная расслабляющая ритмичность. И пропало ощущение чужеродного присутствия-давления…

Звуки. Часть воздействия определённо шла через звуки! Хотя они казались простым журчанием, пением птиц, жужжанием насекомых, шелестом ветра, вместе получалась не обычная природная разноголосица, а скрытая, влияющая на восприятие мелодия. Я попыталась мысленно петь, чтобы воспоминанием о голосе Сиринов перебить охватывающее меня спокойствие, но не смогла заглушить этот убаюкивающий звук.

Что-то охватило мою шею и голову, развело веки, и я невольно увидела реку, словно настоящую, хотя это было лишь движущееся изображение в центре созданной из тьмы плоскости. Водяной поток искрился, мерцал, перекатывался, нёсся куда-то. Он был таким спокойным и беззаботным, и его шелест так ласково касался слуха…

Веки мне по-прежнему держали. Не трёхглазое существо и не перламутровый дракон, зачарованно смотревшие на воду, а нечто, опутавшее шею и голову, но мне почему-то не было страшно. Тёплые руки трёхглазого и дракона охватили меня, заботливо укрыло спину перламутровое крыло…

«Это воздействие, постороннее воздействие», – я пыталась собраться с силами, но мои амулеты и щиты никто не трогал, я не ощущала боли, и это создавало обманчивое впечатление, что беспокоиться не о чем.

Вогнутая поверхность выплеснувшегося из шкатулки вещества больше не была чёрной, вся она стала водой, и эта вода текла, и меня несло над водой, словно на крыльях. Звуки, запахи и этот мир становился удивительно осязаемым, словно часть меня оказалась там.

Я поднялась выше, и увидела траву на берегах реки – яркую-яркую. Этот мир дышал жизнью, он был таким тёплым, солнечным, ясным.

«Это обман, какое-то воздействие, меня используют», – повторяла про себя, судорожно пытаясь сконцентрироваться на ментальной защите, но как защититься, если не видишь, не чувствуешь атаку? А река текла, и я летела дальше. Вокруг были поля в ярких пятнах цветов, деревья… горы… города, дома. Пока я видела их издалека, но приближалась к ним стремительно, и тепло разливалось по телу. Тепло и спокойствие…