– Я и в старые годы никогда не напивался, какты, – сказал Арсений Николаевич. – Никогда до скотского уровня недокатывался.

– Понимаю, что ты хочешь сказать, – печально ивиновато пробормотал Бакстер. – Но это не скотство, Арси. Это моипоследние шансы, прости, привык платить женщинам за любовь. Не злись на меня. Яопять влюбился, Арси. Я помню, как вы смеялись надо мной во Франции. Покупаюкакую-нибудь блядь за сто франков и сразу влюбляюсь. А сейчас… сейчас я совсемстал размазня, Арси… Старый сентиментальный кисель… Ты знаешь, эта Тина, оначудо, поверь мне, никогда у меня не было такой женщины. Что-то особенное, Арси.То, что называется сладкая…

– Заткнись! – брезгливо поморщился АрсенийНиколаевич. – Вовсе не интересно выслушивать признания слюнявого маразматика.

– Ладно. – Бакстер положил ему на длинную ладоньсвою боксерскую чуть деформированную лапу с пятнышками старческой пигментации.

«У меня вот до сих пор эта мерзкая пигментация непоявилась», – со странным удовлетворением подумал Арсений Николаевич.

– Арси, ты знаешь, сколько в живых осталось из нашегопоколения к сегодняшнему дню? – спросил Бакстер.

Арсений Николаевич пожал плечами.

– Я стараюсь об этом не думать, Бак. Живу на своей гореи думаю о них как о живых. Особенно о Максе…

– Я хотел бы жить рядом с тобой на твоей горе, –сказал Бакстер. – Рядом с Максом…

– Ты все-таки надираешься, – Арсений Николаевичзаглянул в его стакан. – Что ты пьешь?

– Арси, поверь, весь бизнес и вся политика для менясейчас – зола, главное на закате жизни – человеческие отношения. Мне говорят:ты – Ной, ты можешь вести наш ковчег! Вздор, говорю я. Какой я вам Ной, я лишьстарый козел, которого пора выбрасывать за борт. Пусть меня гром ударит, но яприехал сюда перед скучнейшей финансовой поездкой в Москву только для того,чтобы тебя увидеть, старый мой добрый Арси.

Он откинулся на сафьяновые подушки и вдруг зорко посмотрелна старого друга, на которого вроде и не обращал особого внимания, который доэтого был для него как бы лишь воспринимающим устройством.

– Вот кто Ной, – сказал он торжественно. –Ной – это ты, Арсений Лучников! Послушай, – он опять навалился локтями настол в манере водителя грузовика… – ты ведь, конечно, знаешь, что в миресуществует такая штука – Трехсторонняя Комиссия. Я на ней часто присутствую иделаю вид, что все понимаю, что очень уважаю всех этих джентльменов, занятыхспасением человечества. Симы, хамы и яфеты строят ковчег в отсутствие Ноя.Словом, там вдруг узнали, что мы с тобой друзья, и стали меня подзуживать. Тыхочешь знать, что думают в Трехсторонней Комиссии о ситуации на Острове Крым?Видишь ли, мне самому на все это наплевать, мне важно как-то вместе с тобой и составшимися сверстниками дожить свой срок и «присоединиться к большинству» вдобром старом английском смысле, но они мне сказали: наша Комиссия – это Ной,мы строим ковчег среди красного потопа… Они просили меня поговорить с тобой,они говорят, ты – крымский Ной, – что-то они задвинулись там на этой идеековчега, – но одно могу тебе сказать, я не из-за них к тебе приехал,приехал просто повидаться…

– Бак, ты и в самом деле впадаешь в маразм… – досадливопрервал его Арсений Николаевич.

– Хорошо, излагаю суть дела. – Бакстер закурил«гавану» и начал говорить неторопливо, деловито и четко, так, должно быть, он ивыступал на пресловутой Трехсторонней Комиссии или в правлении своего банка.

– Ситуация на Острове и вокруг него становитсянеуправляемой. Советскому Союзу достаточно пошевелить пальцем, чтобыприсоединить вас к себе. Остров находится в естественной сфере советскоговлияния. Население деморализовано неистовством демократии. Идея Общей Судьбыовладевает умами. Большинство не представляет себе и нс хочет представлятьпоследствий аншлюса. Стратегическая острота в современных условиях утрачена.Речь идет только лишь о бессознательном физиологическом акте поглощения малогобольшим. Не произошло этого до сих пор только потому, что в России оченьвлиятельные силы не хотят вас заглатывать, больше того, эти силы отражаютмассовое подспудное настроение, которое, конечно, никогда не может явиться наповерхность в силу идеологических причин. Этим силам не нужна новая автономнаяреспублика, они не знают, как поступить с пятью миллионами лишних людей, неснабженных к тому же специфической советской психологией, они понимают, чтоэкономическое процветание Крыма кончится на следующий же день послеприсоединения. Сейчас их ригидная система кое-как приспособилась ксуществованию у себя под боком маленькой фальшивой России, приспособилась иидеологически, и стратегически, и, особенно, экономически. По секретнымсведениям, треть валюты идет к советчикам через Крым. Словом, «статус кво» какбы устраивает всех, не говоря уже о том, что он вносит какую-то милуюпикантность в международные отношения. Однако ситуация выходит из-под контроля.Просоветские и панрусистские настроения на Острове – это единственнаяреальность. Остальное: все эти «яки», «китайцы», «албанцы», «волчьи сотни» –детские игры. Советская система, как это ни странно, мало управляема посравнению с западными структурами, ей движут зачастую малоизученные стихийныесилы, сродни тектоническим сдвигам. Близится день, когда СССР поглотит Остров.

– Никто у нас и не сомневается в этом, – вставилАрсений Николаевич.

– Прости, но он будет вынужден поглотить Остров. Онсделает это вопреки своему желанию. Трехсторонняя Комиссия получила достаточноясные намеки на это непосредственно из Москвы.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потомАрсений Николаевич, нарушая свой зарок, попросил у Бакстера сигару.

– Далее? – сказал он, ловя сквозь дым жесткиеголубенькие глазки бандита западной пустыни Фреда Бакстера.

– Далее начинается художественная литература, –усмехнулся тот. – Запад вроде бы совершенно не заинтересован всуществовании независимой русской территории. Стратегически Крым, как я ужесказал, в наше время полный ноль. Природных ресурсов вам самим едва хватает, а«Арабат-ойл-Компани» уже пробирается в Персидский Залив. Промышленность ваша –лишний конкурент на наших суживающихся рынках. Казалось бы, наплевать и забыть,однако Запад, ну и, конечно, Трехсторонняя Комиссия в первую очередьоказывается все-таки заинтересована в существовании независимого Крыма. Всоответствии с современным состоянием умов, мы заинтересованы в вашемсуществовании нравственно и эстетически. Западу, видите ли, важно, чтобы втоталитарном потопе держался на плаву такой красивый ковчег, как Остров Окей.Как тебе нравится этот бред?

– Не так уж глупо, – сказал Арсений Николаевич.